Роскошь и тлен
Шрифт:
Когда они с Анориэль уселись за стол, Томас приказал разлить вино, и приподняв свой бокал, произнес:
— Вы прекрасны, мои дорогие, просто прекрасны. Каждый раз поражаюсь, какую дивную красоту могут породить другие миры. Интересно, почему наш столь беден на восхитительное?
Эмили занервничала. С самого начала она решила по возможности молчать о своем происхождении, и вроде бы нигде не ошиблась. Так откуда же он знает? Как всегда в такие моменты даже те базовые знания этикета, которыми владела девушка, испарились из головы, а потому ответила она прямолинейно и даже резко:
—
Анориэль с тревогой посмотрела сначала на нее, потом на Рэдфорда. Сам Томас на миг изменился в лице, но выдержка аристократа была просто каменной. Он вежливо улыбнулся и ответил:
— Все просто, девочка моя. Я не первый день знаю "рыцаря Цзяо Яна". Ни один человек в Лондоне не станет ходить с ним на балы, а тем более купаться в горячих источниках. Давно, когда он только пришел к власти в клане, находились отчаянные смельчаки, которым казалось, что они смогут "согреть его холодное сердце" или "выгодно использовать". И теперь из его любовников и любовниц, сгинувших без следа, можно было бы организовать целое кладбище. Тогда он переключился на гостей из иных миров. Все ищет кого-то, кто разделит с ним его безумие. И вряд ли когда-нибудь найдет.
Я догадываюсь, что Ян наговорил вам про меня. Похититель, помешанный ученый, садист и маньяк. Но позвольте, он ли вправе говорить такие вещи? Поэтому я пропущу мимо ушей ваше невежество, виконтесса Эмили, — титул в его речах прозвучал, как очередная издевка, — и предложу сделку: вы и ваша спутница останетесь со мной и добровольно поможете постигать секреты "дыр". Поверьте мне, это выгодно — ибо я тот, кто ближе всех подошел к разгадке этой тайны, я — реальный шанс попасть домой. Или вы и впрямь предпочитаете верить сумасшедшему убийце?
Что ж, похоже на правду. Конечно, если не брать в расчет похищение и решетки. Кто может ручаться, что “сумасшедший убийца” — это что-то редкое, и таковыми являются не все наделенные властью в этой мрачной стране?
— Буду честной, — после короткого раздумья произнесла Эмили. — Я не верю ни ему, ни вам. И если вы все-таки интересуем вас не как пленницы, а как добровольные союзницы, то извольте предоставить нам убежище, но не в особняке. Пусть это будет хоть какая-то ветхая хижина на окраине города, но в нашей власти. Такая, где мы сможем свободно выходить без угрозы жизни и делать то, что считаем нужным. Не хочу чувствовать себя чьей-то собственностью.
— Справедливо, — слегка кивнул Рэдфорд и взял паузу, что-то обдумывая.
В этотом момент в столовую вошло шестеро охранников, а вслед за ними… Эмили даже рассердилась на себя за то, что при виде этого мужчины сердце само по себе начинает биться чаще.
Ян был ослепительно великолепен — даже слишком. Отутюженный костюм среди строгого красного дерева буквально резал глаза своей дерзкой белизной. Не отступая ни на шаг, охранники проводили его к дальнему концу стола — напротив хозяина, и в то же время — достаточно далеко, потом разошлись, четверо — к дверям, двое —
— Сэр Цзяо, какой сюрприз, — с приторным радушием, не произнося слово “неприятный”, но явно подразумевая его, поприветствовал гостя Томас. — После вашего категоричного отказа я и не чаял увидеть вас здесь.
— Что поделать, лорд Рэдфорд, — в ответ печально вздохнул Ян, — если мои леди здесь, то с моей стороны было бы неприлично оставлять их в компании неженатого джентльмена.
— Осмелюсь заметить, что иметь сразу двух “леди”, а уж тем более говорить об этом без всякого стеснения — еще более бесстыдно, — легко парировал лорд.
Слуга тем временем поставил перед Яном первое блюдо и налил вина, в то время как другой слуга наполнил бокал господина.
Ян принюхался к вину, демонстративно вылил его на пол, а потом, повинуясь легкому жесту, бутылка с противоположного конца стола грациозно перелетела в его руку. Ян с удовольствием отхлебнул прямо из горлышка, умудрившись не пролить ни капли на свой белоснежный пиджак:
— Прекрасный выбор, лорд Рэдфорд.
— Рядом с вами была точно такая же бутылка, — заметил Томас. — Зачем вам понадобилась моя? Вы мне не доверяете?
— Как я могу вам доверять, если вы не доверяете мне? — резонно возразил Ян. — На входе у меня отобрали все оружие. Если продолжать разговор о непристойностях, то мужланы из вашей охраны совсем не в моем вкусе, и я едва удержался, чтобы не поотрубать им их потные ручонки, которые шарили по моему телу без всякого стеснения.
— Это если не учитывать того, что приходить с оружием в гости — уже само по себе низость.
Ян демонстративно зевнул:
— Говорить с вами о хороших манерах как всегда истинное удовольствие. Жаль, я сегодня немного устал. Все дела, дела. Поэтому, если позволите, сейчас Мои женщины, сядут в Мою карету и мы поедем ко Мне домой. Тогда я так и быть посчитаю инцидент исчерпанным.
Томас, расхохотался в голос, и уже не пытаясь соблюдать этикет, пренебрежительно спросил:
— А если нет — что ты сделаешь?
Ян ответил, не меняя сладкого вежливого тона:
— Я убью тебя, твоих слуг и твоих служанок, и их кровь ляжет на мой чудесный белый пиджак как боевые ордена.
Первого часового Ян снял броском ножа. Еще секунду назад в его руках ничего не было — и вот уже возникла в ладони опасная игрушка, будто была здесь всегда. Второй охранник позволил себе лишь мельком взглянуть на луну — последняя ошибка в его жизни. Еще один небрежный жест — и отраженная луна навсегда остается в остекленевших глазах.
Эмили никогда не думала, что сможет так радоваться чьей-то смерти. Когда на бок завалился третий из громил, так и не успев взвести курок выхваченного пистолета, она в своих мыслях уже уносилась прочь из этого дома. Туда, где пахнет опиумом и сандалом, на окнах нет решеток, а к ужину подают всего одну вилку. Но тут Томас, видя, что преимущество не на его стороне, с словами:
— Я согласен на ваши условия, — до хруста сжал ладони девушек — и растворился в воздухе, как и не было его.
Последнее, что увидела Эмили, исчезая, как в опустевшее кресло, туда, где только что была его голова, втыкается нож. Седьмой. Последний.