Рождественский кинжал

Хейер Джорджетт

– Нет, – ответил Хемингуэй. – Не собираюсь. Самое время немного подумать в тишине, и пусть эта компания в особняке погадает, что у меня на уме. Ничто гак не расшатывает нервы, как ожидание.

Сержант усмехнулся.

– Вы, конечно, и не вспомните в этой тишине об индейке, которая жарится в «Голубой собаке», шеф? – осмелился произнести он.

– Если я еще услышу от тебя разговоры вне субординации, – сурово отчитал сержанта Хемингуэй, – я найду тебе работу в особняке, она задержит тебя там до полуночи. Я думаю вовсе не об индейке.

– Прошу

прощения! – извинился сержант.

– Правильно делаешь. Я думаю о ветчине.

В соответствии с этим планом обитатели особняка были оставлены в покое, но не в мире. Мир не мог поселиться под одной крышей с миссис Дин. Она заставила Джозефа, Мотисфонта, Ройдона и свою дочь играть в какие-то сюрреалистические игры на бумаге, а Стивен, Паула и Матильда вынуждены были спастись бегством в бильярдную. Дом наполнился атмосферой еще большего беспокойства.

Рождественский ужин с традиционной индейкой и сливовым пудингом вдохновил Мод заметить, в какое неудачное время убили Натаниеля, потому что, хотя и кажется бесчувственным наслаждаться рождественскими угощениями, но что же поделаешь, поскольку вот они, здесь, и только испортятся, если их не съесть. Она добавила, что в этом году лучше не зажигать свечи на пудинге, и Старри, одобряя такое решение, внес свою лепту в кампанию самоограничения, убрав с пудинга побег остролиста.

Все разошлись рано, но на следующее утро никто не выглядел так, как если бы долгий ночной отдых пошел ему на пользу. Мотисфонт недовольно бурчал, что не понимает, почему медлит полиция. Этим замечанием, как посчитали все, он хотел сказать, что Стивен давно должен бы сидеть в местной тюрьме. Валерия жаловалась, что всю ночь ее преследовали кошмары. Бледный как полотно Ройдон громко вопрошал, когда полиция позволит им разъехаться по домам. Его риторический вопрос оставался без ответа.

Завтрак не подавали до девяти часов, и, прежде чем все принялись за джем с тостами, в манере древнегреческого хора вошел Старри и объявил о прибытии рока в лице инспектора Хемингуэя.

– Инспектор, – с удовольствием сказал дворецкий, – хотел бы поговорить с мистером Стивеном.

У Матильды внезапно пересохло в горле и неприятно одеревенела шея. Джозеф резко глотнул воздуха.

– Он мог бы дать мне закончить завтрак. – Стивен отложил салфетку. – Где он?

– Я проводил инспектора в библиотеку, сэр.

– Хорошо. – Стивен вышел из-за стола. Паула резко отодвинула стул и поднялась одним из своих порывистых, стремительных движений. – Я пойду с тобой!

– Продолжай завтрак, ты мне не нужна, – возразил Стивен.

– Мне плевать, что тебе нужно! – воскликнула она. – Я твоя сестра!

Он взял девушку за плечи и усадил обратно на стул.

– Вот так и сиди! – грубо сказал Стивен. – Ты должна держаться подальше от этого!

– У него не больше причин подозревать тебя, чем меня! Дядя обвинил меня, а не тебя, что я хочу убить его!

– Закрой рот, – велел Стивен. – Ты неплохая малышка, только безголовая. –

Его насмешливый взгляд обежал остальных гостей, отметил потерянное выражение лица Джозефа, напряженную бледность Матильды, плохо скрытое удовлетворение в глазах Мотисфонта, облегчение Ройдона. Стивен коротко рассмеялся и вышел.

Инспектор Хемингуэй смотрел в окно. Он повернулся на скрип двери и доброжелательно приветствовал вошедшего:

– Доброе утро, сэр. Похоже, значительно потеплело.

Стивен с удивлением взглянул на него.

– Вы что, так своеобразно предлагаете мне лыжную прогулку до ближайшей тюрьмы? – спросил он. – Может, не будем ходить вокруг да около?

– Как хотите, сэр, – промурлыкал Хемингуэй. – Я приехал вернуть ваш портсигар.

Инспектор с удовлетворением отметил, что ему удалось поразить этого резкого молодого человека.

– Что за черт! – бросил Стивен, переводя взгляд с портсигара на инспектора. – В какую идиотскую игру вы играете?

– О, я не играю ни в какие игры! – дружелюбно заверил Хемингуэй.

Стивен оторопело взял портсигар.

– Мне казалось, что это ваша наиболее ценная улика?

– Мне тоже так казалось, – согласился Хемингуэй. – Не стыжусь признаться, что я с большим разочарованием от нее отказался. Но что поделаешь! Жизнь следователя – одно сплошное разочарование.

Стивен не мог сдержать улыбки.

– Вы бы не могли объяснить поподробнее? Почему вы возвращаете его? Я думал, вы уже припасли для меня место в тюрьме графства.

– Не отрицаю, и я думал, что оно для вас зарезервировано, – признался Хемингуэй. – Если бы вы только оставили один-два отпечатка пальцев на портсигаре, осмелюсь сказать, к этому времени вы были бы уже в наручниках.

– А я разве не оставил? – Стивен растерянно хмурился.

– Как будто у вас вообще нет рук! – пропел Хемингуэй.

Стивен тупо вертел в руках злосчастную вещицу.

– Кажется, я плохо соображаю сегодня. Должен ли я понять, что мои отпечатки пальцев стерли?

– Что-то в этом роде, сэр.

Глаза инспектора встретились с тяжелым прямым взглядом.

– Не могли бы вы сказать мне, были там вообще чьи-нибудь отпечатки пальцев?

– Нет. – Хемингуэй покачал головой. – Я не любитель из всего делать тайну. Ничьих не было.

– Ну да? – Стивен снова взглянул на портсигар, и его лоб пересекла глубокая вертикальная складка. – Подбросили!

Инспектор не спускал с него изучающего взгляда.

– Есть какие-нибудь мысли на этот счет, сэр? Стивен опустил портсигар в карман.

– Нет. Пока нет. Но когда они появятся...

– Надеюсь, вы не собираетесь вершить правосудие собственными руками, сэр! – перебил молодого человека инспектор. – А зачем, вы думаете, я здесь? Если вы что-нибудь знаете, скажите мне. И никаких самостоятельных разбирательств, потому что хотя я и не стану винить вас, но буду вынужден забрать за нарушение порядка, что, строго говоря, совсем не моя работа.