Рубаи. Полное собрание

Хайям Омар

Какая б ни стряслась великая беда, Я и друзьям своим не плачусь никогда. И если плач Тебе подслушают однажды, О Боже! — в тот же миг умру я от стыда.

121

Я ежеутренне одно твержу Тебе, Так будь же милостив к единственной мольбе: «Цари не снизойдут к несчастной голытьбе — Ты лучше Сам, Господь, склонись к моей судьбе».

122

Как

нищета меня терзает, знаешь Ты. Боль сердца как бальзам мне назначаешь Ты. К чему выплакивать Тебе терзанья сердца? Леченье так идет, как намечаешь Ты.

123

О! Подперевший высь длиной и шириной, Из нет извлекши да, создавший мир земной! Пред Осуждающим — что нищий, что владыка. И пред Прощающим — что трезвый, что хмельной.

124

Кружит по миру дух, по телу кружит кровь: О, как бы Истину увидеть сквозь покров! Познание Тебя — не для земных умов: Миры полны Тобой, но Ты — вовне миров.

125

Как странно! Любят суть, а воспевают лик. Кто в сердце краснобай, тот въявь косноязык. Еще диковинней, о Властелин вселенной: От жажды мучаюсь, а предо мной родник.

126

Когда немыслимо грешу я день и ночь, — О милосердии прошу я день и ночь. Но обращаюсь я с мольбой не к господину — Господь, воззвать к Тебе спешу я день и ночь.

127

В День воскрешенья Ты вернешь тела святым, Как будто всадникам — коней, привычных им; А мне… Я в саване, слезами обагренном, Тюльпаном вырасту перед крыльцом Твоим.

128

Какое множество везде «друзей» Твоих!.. Мученье для меня — все поученья их. Чем обогреться нам? Они как туча пыли, Для солнца Твоего — просветов никаких!

129

Мы лепеты наук за истину сочли; Вы райские дворцы увидели вдали… Все к Богу тянемся. Но вдруг спадут покровы, И растеряемся: куда мы забрели!

130

В семидесяти двух ученьях все подряд О сущности Творца так много говорят! Уж ладно б чепуху болтали меж собою — Словами складными народ они дурят.

131

Я спал в Неведомом. Сказал Ты: «Встань! Иди!» — И мир волнующий раскрылся впереди. Иду, напутствием Твоим ошеломленный. Ведь как оно звучит: «Склонись! Не упади!»

132

Джамшидов

кубок я по всей земле искал, И днем не отдыхал, и по ночам не спал… И от Учителя, вернувшись, я узнал, Что сам Джамшидовым волшебным кубком стал.

«Так в чем же цель твоя, без цели маета?..»

133

Растенье Истины возможно ли найти, Коль в этом мире так запутаны пути! Неведомая ветвь порой скользнет в горсти… Всегда нам наугад, как в первый день, брести.

134

К чему ни прикоснусь, не вижу все равно, Случайно внешнее иль сутью рождено. Допустим, вырос перл — в жемчужнице разбитой, Допустим, шах сидит — в углу, где так темно…

135

Снаружи в этот свод не проникает свет; Что можно распознать, не ведая примет? Любой предмет возьми: реален ли предмет? Посмейся и отбрось: обман, предмета нет.

136

Секретней всякого секрета — Бытие. Свет, заблудившийся вне света, — Бытие. Ты в деле преуспел? Но и на этом деле — Примета бренности, помета: «Бытие».

137

Чей разум охватить вселенную спешит И, будто конь Бораг, по небу путь вершит, Тому до цели миг останется… Но небо Закружит голову и наземь сокрушит.

138

Все наперед дела для нас предначертали, Смешав добро и зло в узорах на Скрижали. Что предначертано, то и вручают нам. Нелепы хлопоты, бессмысленны печали.

139

Была дождинка, но с морской водой слилась. Была пылинка, но средь пыли улеглась. Вот во вселенной нам случилось появиться — Повиться мошкаре… И тут же скрыться с глаз.

140

Отставил я дела, закрылся на засов От благодетелей — ничтожеств и столпов. И руку мне подать теперь лишь друг готов: Такой же, как и я… Но сам-то я — каков?

141

О! Ты — моя печаль, Бижан в тюремной яме!.. А ты, Сохраб-мудрец, растерзанный во храме!.. За Сиявуша мстя, себя разрушил мир!.. Мне сердце извело сказанье о Рустаме.

142

Как ни вникаю в жизнь, головоломной вижу, Саму вселенную насквозь никчемной вижу. Хвала Всевышнему! Где ни открою дверь, Там на себя капкан во тьме укромной вижу.

143