Рубаи. Полное собрание

Хайям Омар

Затерян меж дворцов, бесславен я и мал, Уже за тридцать мне, а счастья не видал. Мне так же горестно, как гостю-бедолаге: Хоть выпивки полно, на свадьбу опоздал.

144

Ты в мире видишь, дух, чужбину — почему? Ты ни дворцу не рад, ни чину — почему? Ты был божественным владыкой, а сегодня Низвергнут в скорбную пучину… Почему?

145

Я

сердце упрекал: греховное, оно Страшится смерти там, где воспарять должно. И в замешательстве мне отвечало сердце: «Я от рождения на смерть обречено».

146

Хоть в облике моем блистательно сплелись Пылающий тюльпан и стройный кипарис, — Минутные цветы в тараб-ханэ столетий, На что мы, не пойму, Художнику сдались?

147

Как сердцу этот мир считать своим охота, Не век, а вечность быть царем земным охота!.. Про Смерть-охотницу бедняге невдомек, А ведь уже, след в след, идет за ним охота.

148

«Иосиф — это я, и луг — Египет мой; Рубинами богат ларец мой золотой». — Чем, роза, убедишь меня, что ты Иосиф? — «Рубашкою в крови — приметой роковой!»

149

Не сам я выбрал жизнь, идея не моя Пройти кровавый путь земного бытия. Мне быть или не быть, Он без меня решает. Был сам собой — когда? и где? и был ли я?

150

Возможно ль думать так, что нет Тебя со мной, Коль я не вдохновлен молитвою ночной? Иль по природе я далек от сути Божьей?.. Но вся природа — Ты, природы нет иной.

151

Так часто мне, слепцу, добром казалось зло! Так много зла добро на свет произвело! И растерялся я: просить о чем, Всевышний? Уж Ты придумай сам, что мне бы впрок пошло.

152

Те ласки в младости, о, Боже, как понять? И годы радости, их тоже — как понять? Теперь усердствуешь в обидах и гоненьях. Да, стал я грешником, и все же — как понять?

153

Немало нагрешил я на своем пути, Но все же светится надежда впереди: Ты обещал помочь, когда мне будет плохо. Мне нынче плохо так, что худшего не жди.

154

О друге я мечтал… Но им не стал никто. Как руки простирал!.. Не сострадал никто. Недаром сказано: «Просящий безутешен». Того, о чем прошу, здесь не видал никто.

155

Геенной огненной пускай тебе грозят, И степь и горы пусть геенной обратят, Но

Боже упаси с ничтожеством сдружиться! Дружить с ничтожеством — как пить смертельный яд.

156

Коней рассудка мы в пути к Тебе загнали, В притоне воровском приют себе сыскали… Заветные Врата найдем теперь едва ли, Ни мига радости не будет в век печали.

157

В постройке кольцевой без окон, без дверей Скитальцы, узники бессмысленных путей, Мы все беспомощны, как птицы средь сетей, Мы жертвы времени, и страхов, и страстей.

158

Площадку вкруг холма для скачек нам нашли, Из девяти небес шатер нам возвели, Мой дух на пегую кобылу посадили И в гулкий колокол ударили вдали.

159

Брыкливый небосвод поймали под уздцы, Приладили седло и звезды-бубенцы… В тот день Всевышний Суд решил и нашу участь — Позорно падаем от легонькой трусцы.

160

О сердце! У судьбы смягченья не проси, От круговерти лет спасенья не проси. Лечение искать — свои мученья множить. С мученьями смирись, леченья не проси.

161

Уютным домом мир сочли вначале мы. Но только скорбь и боль везде встречали мы. Успехом труд, увы, не увенчали мы. Сердцами омертвев, ушли в печали мы.

162

Вглядись, коль ты не слеп, во мрак могильной ямы. Потом взгляни на мир, бушующий страстями. Какие грозные им правили цари!.. Любой из них, смотри, растоптан муравьями.

163

Изнеженную жизнь вообразив, затем Так долго мучиться, искать ее — зачем? Порочный этот круг никак ты не покинешь; А впрочем, этот круг покинешь, став ничем.

164

Как спутники, и ты глазами не востер. Пытаться хоть за шаг судьбу провидеть — вздор. Мы слепо мечемся, а небо возглашает: «Сплетается Ткачом задуманный узор».

165

Под чашей неба жизнь безрадостно пуста. Кого, пока он жив, не мучит суета? Хоть миг бессмертия — и то, увы, мечта. Так в чем же цель твоя, без цели маета?

166

Скитальцы набрели на караван-сарай. Угрелись, хоть совсем его не покидай!.. Но нет. Отсюда всех, как на мосту, торопят: Эй, не задерживай, ступай себе, ступай!

167