Рубаи. Полное собрание

Хайям Омар

Уж Книгу Жизни мне покинуть — ах, пора, У Смерти побывать в кривых когтях пора. О добрый мой саки, век оставайся добрым! Воды в дорогу дай: спускаться в прах пора.

1139

Небесный круг — на мне истлевший поясок; Джейхун — слеза моя, смочившая песок; Ад — из пожара мук отпавший уголек; Рай — первый миг, когда я отдохнуть прилег.

1140

Вдруг

этой ночью вновь тобою грезить стал, Страницы давних лет в который раз листал. Спасибо памяти, я вновь играл на лютне, И пел, и пировал, и губы целовал…

«Душа вселенной — мы…»

1141

О, сгусток, слепленный из Четырех основ! О сущности души послушай пару слов: То дэва жуткого, то деву райских снов — Ты видишь сам себя: ты в этот миг — таков.

1142

Пока на золотой стремишься звон, ты — звон Пока душе милей не явь, а сон, ты — сон. Вникай! Не нам, а нас цель страсти изменяет. Любой предмет: тебя пленяет он? Ты — он.

1143

Не дай себя отвлечь, за блестками не рвись; Добра ли, зла судьба, а все равно — трудись. В игре не только ты, все проиграть способны: И Мекки гордый храм, и небосвода высь.

1144

Искатель истин, ты истратишь век земной, Но удержать в руках не сможешь ни одной. Вот так: пока вино не льем мы в кубок твой, Живешь в неведенье — что трезвый, что хмельной.

1145

Чтоб сана тайного достичь когда-нибудь, Не вздумай слабого хоть раз стопой пригнуть. Не накликай беды, не помышляй о смерти: Они и без того к тебе отыщут путь.

1146

Пускай хоть пять веков судьба тебе дала, Не долголетие прославит, а дела. Будь мудрым! Чтоб молва тебя не прокляла, Стань доброй сказкою, а не исчадьем зла.

1147

В пути не шествуй так, чтоб каждый тут и там, Завидев, вскакивал и возглашал «салам!», И так в мечеть входи, чтоб люд не расступался, Почтительно шепча: «Наверное, имам!»

1148

Великий стыд и срам: боготворить себя, В душе презреть народ и воцарить — себя. У зоркого зрачка полезно б научиться, Взирая на людей, совсем не зрить — себя.

1149

Ты думал ли о том, что предок наш — Адам? Хоть мы разобщены благодаря векам, Чужими кажемся и чуждыми друг другу, Родство — мое с тобой — нельзя оспорить нам.

1150

Пусть

извели тебя безрадостные дни, Пусть яростью небес исполнены они, Пусть ты горишь в огне! — глотком воды студеной Из чаши подлеца уста не оскверни.

1151

Как только хлеб себе сыскал на день-другой, И пусть кувшин надбит, но плещется водой, — Рабом ничтожества зачем же оставаться? Иль делать равного себе — своим слугой?

1152

Достойней кость глодать, но вольным быть орлом, Чем у ничтожества приткнуться за столом. Бедняцкий хлебец грызть, ей-богу, благородней, Чем меж мерзавцами мараться киселем.

1153

Довольно лебезить пред падалью любой, К объедкам дармовым, как муха, льнуть душой. Лепешка на два дня — сытней любых подачек, Ешь лучше плоть свою, чем жирный плов чужой.

1154

О юноша! Старик дает тебе совет, Взошедший на дрожжах преклонных мудрых лет: Не разводи друзей, о коих мало знаешь, Не заводи затей, от коих пользы нет.

1155

В общенье с мудрецом ищи себе оплот, Невежду углядев — за сотню верст в обход. Коль поднесет мудрец, и кубок яда выпей, А потчует глупец, выплескивай и мед.

1156

«От харабата зло», — частенько говорят. Но зло таится в нас. При чем тут харабат! Все видится кривым, когда глаза косят, И видит кривизну лишь выправленный взгляд.

1157

Пока с самим собой дружить мне тяжело, Не вправе я судить ничьи добро и зло. Я должен сам себя постигнуть до предела, Чтоб сердце понимать других людей смогло.

1158

Прекраснокудрую обнимешь — хорошо! И чашу сладкую поднимешь — хорошо! И пусть рука судьбы еще помедлит малость: Хоть малость у судьбы отнимешь — хорошо!

1159

Вот из твоих минут еще одна пойдет. Ее украсят смех и блеск вина? — Пойдет! Доверилось тебе сокровище вселенной — Жизнь. Поведешь куда, туда она пойдет.

1160

Судьбу-насильницу в ночной покой не пустишь, И память скорбную сгубить тоской не пустишь, И по ветру любовь своей рукой не пустишь, Тогда и на ветер свой век земной не пустишь.