Русь. Строительство империи 5

Гросов Виктор

Рядом с Ярополком, чуть позади, стоял Илья Муромец — огромный, широкоплечий, с густой русой бородой и спокойным, но тяжелым взглядом голубых глаз. На поясе — меч внушительных размеров, руки сложены на груди. Он был назначен Ярополком воеводой Киева, и весь его вид говорил о силе, уверенности и готовности защищать своего князя и город. На Добрыню он смотрел без враждебности, но настороженно, как смотрят на незваного гостя, от которого неизвестно чего ждать.

— Здрав будь, княжич Ярополк, — Добрыня поклонился сдержанно, но без подобострастия. — Здрав будь, воевода. Великий князь Антон шлет вам свое слово.

Ярополк медленно поднял на него глаза. Взгляд был усталым.

—

Говори, тысяцкий. Мы слушаем.

— Великий князь Антон повелевает, — начал Добрыня, доставая из-за пазухи свернутую в трубку бересту с печатью — скорее для формальности, основные приказы он знал наизусть. — Первое: в Киеве, как и во всех землях под его рукой, вводятся новые деньги. Отныне хождение имеют только посеребряные железные жетоны с клеймом Великого князя. Вот образец. — Он положил на стол тяжелый, грубовато отлитый кругляш с изображением сокола и березовой ветки. — Все расчеты, сбор дани, торговля — только ими. Шкурки, старые гривны серебра из оборота изъять. Кузнецам надлежит немедля наладить чеканку по новому штампу. Серебро для покрытия из казны киевской взять.

Ярополк взял жетон, повертел в руках. Лицо его осталось непроницаемым. Илья Муромец слегка нахмурился, глядя на новую монету. Замена привычных денег всегда вызывала недовольство и у купцов, и у простого люда. Ранее уже присылали гонца с таким указом, но все не до этого было.

— Второе, — продолжил Добрыня, не давая им времени на возражения. — Великий князь приказал срочно наладить производство самострелов. Много самострелов. И не так, как вы привыкли — когда один мастер от начала до конца лук делает. А по-новому. Великий князь назвал это… «завод». — Добрыня чуть запнулся на незнакомом слове, но тут же продолжил увереннее: — Нужно разделить работу. Одни пусть делают только ложа из дерева. Другие — только спусковые крючки из железа. Третьи — тетиву вьют. Четвертые — наконечники для стрел куют. А потом все это вместе собирать. Так дело пойдет в десять раз быстрее. Великий князь сказал, самострелы скоро очень понадобятся. Чертежи и указания, как что делать, я привез. Мастеров толковых найти и за работу!

Илья Муромец слушал про «завод» с откровенным недоумением, даже недоверием. Делать оружие по частям, как горшки лепить? Неслыханно. Оружие требовало души мастера, а не поточной работы. Но он промолчал, только переглянулся с Ярополком. Княжич же медленно кивнул.

— Передай мастерам, — коротко бросил он одному из гридней, стоявших у стены. — Пусть прибудут.

— Третье, и самое важное, — голос Добрыни стал жестче. — Великий князь Антон повелевает немедля собрать большую рать для обороны Киева. Нынешней дружины мало. Нужно призвать на службу всех, кто может держать оружие. Горожан, селян из окрестных погостов. Обучить их ратному делу. Срочно. Потому что враг у ворот.

Ярополк вскинул голову. Илья Муромец выпрямился, рука его легла на эфес меча.

— О каком враге ты говоришь, тысяцкий? Печенеги?

— Хуже, воевода, — Добрыня посмотрел прямо в глаза Илье. — Древляне. Великий князь получил вести — они собирают силы у Искоростеня. Много сил. Готовятся к походу. И цель их, скорее всего, — Киев. Они помнят обиды старые и видят, что город сейчас не так силен, как прежде. Антон приказал готовиться к осаде. Стены укрепить, запасы сделать, и главное — людей собрать. Много людей. Иначе не устоять.

В гриднице повисла тяжелая тишина. Древляне. Это имя вызывало у киевлян плохие воспоминания. Дикие, жестокие лесные воины.

Ярополк помрачнел. Он отвел взгляд, посмотрел куда-то в стену перед собой. На его лице отразилась борьба. Приказы Антона

были тяжелы, требовали огромных усилий и ломали привычный уклад. Но предупреждение об угрозе звучало слишком серьезно, чтобы его игнорировать. К тому же, он был связан с Антоном невидимыми узами системы, и ослушаться было чревато.

— Хорошо, тысяцкий, — наконец произнес он глухо. — Приказы Великого князя будут исполнены. Деньги новые введем. Мастеров для самострелов найдем. И людей будем собирать. Киев будет готов встретить врага.

Слово княжича Ярополка было дано, и колесо завертелось. Весть о новой денежной реформе и о грядущем наборе в рать разнеслась по городу мгновенно, порождая толки, споры и недовольство.

Купцы на Подоле роптали. Переход на незнакомые железные жетоны ломал налаженную торговлю, требовал пересчета цен, вызывал недоверие у иногородних партнеров, привыкших к серебру и пушнине. Кто знает, чего стоят эти железки? Сегодня они — деньги, а завтра Великий князь Антон передумает, и что тогда? Но роптали тихо, себе под нос. Гнева нового правителя боялись. Да и дружинники Добрыни и Ильи Муромца зорко следили за порядком на торжищах. Поговаривали, что при надобности на эти жетоны можно взять серебра или иного товара у Великого князя.

Кузнецы в Железной слободе тоже ворчали. Им предстояла двойная работа — и привычные заказы выполнять, и новые деньги чеканить. Ярополк выделил из казны серебро для подкрепления жетонов, как велел Антон, но работы было много, а плата — по новым, непонятным расценкам. К тому же, им принесли чертежи самострельных механизмов и требовали наладить массовое производство каких-то крючков, скоб, рычагов. Мастера привыкли делать вещь целиком, вкладывая душу, а тут — какая-то бездушная штамповка деталей. Скрипя сердце, они взялись за дело.

В столярных и кожевенных мастерских тоже кипела работа — готовили деревянные ложа для самострелов, плели тугие тетивы. Идея Антона о «заводе», разделении труда, приживалась тяжело. Мастера переругивались, путали детали, но понемногу дело двигалось. Добрыня лично контролировал процесс, подгонял, объяснял, порой просто заставлял работать силой своего авторитета, подкрепленного десятком хмурых северных дружинников.

Сам Ярополк погрузился в апатию. Он отдал необходимые распоряжения, но сам почти не вмешивался в происходящее. Большую часть времени проводил в своих покоях, выглядел отстраненным и мрачным. Возможно, его тяготила роль подчиненного наместника в собственном городе. Возможно, сказывалось давление системы «Вежа», о которой Добрыня не знал, но которая наверняка ставила перед Ярополком свои задачи и ограничения. А может, он просто чувствовал приближение беды и не знал, как ее предотвратить.

Добрыня же, получив от Ярополка формальное согласие с головой ушел в главную задачу — сбор и подготовку войска. Он понимал, что времени мало. Если древляне действительно готовят удар, то медлить нельзя ни дня.

Он разослал гонцов по окрестным селам и погостам с княжеским указом о наборе ратников. Одного человека с трех дворов, годного к службе, с собственным оружием, если есть, или с обещанием выдать казенное. За службу полагалось жалованье — новыми железными жетонами, разумеется.

В самом Киеве он устроил смотр имеющейся дружине — и своей, пришедшей с севера, и местной, киевской, подчиненной Илье Муромцу. Результаты были неутешительными. Киевская дружина была невелика, многие опытные воины погибли со Святославом или ушли с другими князьями. Остались в основном ветераны да необстрелянная молодежь. Дисциплина хромала. Добрыня начал с жесткой муштры, гоняя дружинников с утра до вечера.