Русь. Строительство империи 5

Гросов Виктор

Снова молчание. Они явно не понимали, к чему я веду.

— Поэтому я даю вам шанс, — произнес я медленно, чеканя каждое слово. — сохранить жизнь. И даже больше.

Ростовский князь недоверчиво поднял бровь. Муромский чуть прищурился. Вятичский вскинул голову, в глазах мелькнула надежда.

— Вы можете вернуться в свои земли. Но не как независимые князья. А как мои наместники, — объявил я свое решение. — Вы будете править от моего имени. Собирать дань для моей казны. Держать порядок по моим законам.

Я видел, как меняются их лица. Удивление, недоверие, проблеск надежды у вятичского,

расчетливый интерес у муромского и плохо скрываемое возмущение у ростовского.

— Условия будут жесткие, — предупредил я. — Срок вам — до конца лета. За это время вы должны: Первое — наладить в своих землях мою денежную систему. Шкурки и прочее отменяются. Только мои деньги — жетоны, обеспеченные казной. Второе — ввести мой свод законов. Никакой отсебятины. Единый порядок для всех земель под моей рукой. Законы получите. Третье — обеспечить бесперебойные поставки в мою казну. Зерно, меха, лес, железо — что у вас там есть. Нормы установим. Четвертое — по первому моему требованию выставлять дружину. Боеспособную, снаряженную. Пятое — принести мне клятву верности. Не формальную, а настоящую. Перед своими боярами и моими людьми. И не здесь, а у себя, в стольных городах. Чтобы все видели и слышали.

Я обвел их взглядом.

— Выполните все условия к сроку — останетесь править как мои наместники. Докажете свою верность и пользу — возможно, получите больше прав со временем. Провалитесь или вздумаете хитрить — пеняйте на себя. Тогда пощады не будет. Ни вам, ни вашим близким. Моя рука достанет вас везде. Это понятно?

Первым заговорил муромский князь.

— Условия твои, княже, тяжелы. Но жизнь дороже. Я правил Муромом долго, и люди мои мне верят. Я смогу наладить то, что ты требуешь. Я согласен стать твоим наместником и принести клятву.

Он говорил спокойно и взвешенно. Я смотрел ему в глаза — там был расчет, но не было откровенной лжи. Судя по нему, он понимал, что это его единственный шанс выжить и сохранить хоть какую-то власть. Прагматик. Такие мне были нужны.

Следом за ним, почти торопливо, заговорил вятичский:

— И я согласен, Великий князь! Клянусь, все исполню! Вятичи — народ непростой, но я найду способ. Я буду служить тебе верой и правдой! Только сохрани жизнь и позволь вернуться!

Этот был явно напуган. Искренности в его словах было меньше, страха — больше. Но страх — тоже хороший мотиватор. Пусть работает, доказывает. Под присмотром он, возможно, и будет полезен.

Оставался ростовский. Он молчал, глядя на меня с нескрываемой ненавистью, лицо багровое.

— А ты что скажешь? — обратился я к нему. — Готов служить тому, кто занял твой терем?

Он вскинул голову, глаза метали молнии.

— Служить тебе? Самозванцу? Выскочке, который пришел из ниоткуда и возомнил себя Великим князем? Да никогда! — выплюнул он. — Мой род правил Ростовом испокон веков! А ты… ты грязь под ногами! Я скорее умру, чем склоню перед тобой голову!

Он явно переоценивал свою значимость в текущей ситуации. Или просто был слишком глуп и горд, чтобы понять реальность. Такая спесь до добра не доводит. Мне такой наместник точно не нужен.

— Что же, твое право, — спокойно ответил я. — Умереть ты всегда успеешь. А пока посидишь подумаешь.

В холоде и темноте. Может, гордости поубавится. Ратибор!

Мой верный воевода шагнул вперед.

— Увести этого… бывшего князя. В поруб его. Самый глубокий и сырой, какой найдете. Кормить водой и хлебом. Достаточно, чтобы не умер сразу. Пусть подумает над своим поведением перед казнью.

Двое дружинников шагнули к ростовскому князю. Тот попытался было сопротивляться, закричал что-то проклятия в мой адрес, но его быстро скрутили и поволокли к выходу. Дверь за ним захлопнулась.

Я посмотрел на оставшихся двоих — муромского и вятичского. Они явно были впечатлены быстрой расправой над их недавним союзником.

— Вы свой выбор сделали, — сказал я им. — Надеюсь, он правильный. Завтра получите все указания и деньги. И моих людей, которые проследят за исполнением клятвы у вас на местах. А теперь идите. И помните — до конца лета. Время пошло.

Они поклонились, теперь уже без всякой внутренней борьбы, и быстро вышли под конвоем.

Я остался с Ратибором. Внутри было какое-то удовлетворение. Два новых региона, пусть и на испытательном сроке, но уже под моей рукой. Один упрямец нейтрализован. Теперь нужно было решить, кто будет управлять Ростовом вместо него.

Ратибор молча подождал, пока я переведу дух. Расправа над ростовским князем, пусть и пока бескровная, и жесткие условия для двух других — все это требовало не только воли, но и физических сил, которых у меня после «Феникса» было не так уж много.

— Что с Ростовом, княже? — напомнил он тихо. — Духи говорят, что город без головы — это как тело без души. Беспорядок начнется быстро, если не поставить крепкую руку.

Да, Ростов. Стратегически важный город. Просто бросить его на произвол судьбы или поставить кого-то из своих? Чужака не примут, будут саботировать приказы, ждать удобного момента для бунта. Прежний князь, хоть и был предателем по отношению ко мне, для них был своим. Его заточение в поруб — это одно, а вот чужой правитель — совсем другое.

— Знаю, Ратибор, — я посмотрел на своего воеводу. — Просто так назначать кого-то не хочу. Нужен человек, которого местные хотя бы уважают. И который знает город, торговлю, людей.

— Такого среди наших нет, княже.

— Вот именно. Поэтому, созовем вече.

Ратибор удивленно поднял брови.

— Вече? Ростовское? После всего, что было? Они же…

— А что они? — перебил я. — Боятся нас? Правильно делают. Но страх пройдет, а необходимость жить дальше останется. Пусть сами выберут себе посадника. Из своей среды. Того, кому доверяют. Но править он будет от моего имени и по моим правилам.

Идея была рискованной. Вече могло выбрать скрытого врага. Могло вообще отказаться выбирать, погрузив город в анархию. Но был и плюс: если они сами выберут, то и ответственность за его правление ляжет отчасти на них. Это могло снизить напряжение и дать мне лояльного (или хотя бы контролируемого) управленца, знающего местные реалии. К тому же, это был сильный ход — показать, что я не просто тиран, а готов считаться с местными обычаями, если они не идут вразрез с моими целями.

— Думаешь, пойдут на это? — с сомнением спросил Ратибор.