Русь. Строительство империи 6
Шрифт:
Что происходит?!
Я резко остановил коня, вглядываясь в сумрачную лесную чащу перед собой. Мы шли мстить древлянам. Но, кажется, угодили в ловушку гораздо страшнее.
Глава 4
Да, мы шли мстить дикарям, а угодили, кажется, в ловушку гораздо страшнее, подстроенную кем-то, кто обладал теми же возможностями, что и я.
В тот
Наша колонна, растянувшаяся по узкой лесной дороге, еще не успевшая толком перестроиться из походного порядка в боевой, оказалась в самом невыгодном положении. Авангард Такшоня, шедший впереди, принял на себя первый, самый мощный удар. Там сразу закипела свалка — лязг железа, крики боли, предсмертные хрипы. Основная часть войска, где находился я, Степан с арбалетчиками и драгоценные катапульты, оказалась зажата. С фронта напирал враг, отрезая нас от авангарда, с флангов из леса тоже летели стрелы и выскакивали все новые и новые группы нападающих. Хвост колонны, где брели муромцы и вятичи, смешался, началась сувматоха — новобранцы, не нюхавшие еще настоящего боя, дрогнули под таким напором.
— Строй держать! Щиты к бою! — заорал Ратибор где-то справа, пытаясь собрать северян и дружинников в подобие оборонительной линии. — Стена щитов! Не дать прорваться!
Но древляне перли как одержимые. Их было слишком много, они лезли отовсюду, игнорируя потери. И вели их…
Я прищурился, вглядываясь сквозь хаос боя в первые ряды атакующих. Там, среди косматых воинов, двигались фигуры, резко отличавшиеся от остальных. Высокие, облаченные не в шкуры, а в длинные темные одежды, расшитые непонятными символами. На головах — капюшоны, скрывающие лица, которые я уже видел раньше. У Сфендослава. Местные жрецы, колдуны, как их тут называли.
Вежа подтвердила мою догадку, осыпая их фигуры красными маркерами носителей. Десятки носителей! Они шли в первых рядах, не прячась, и не только руководили атакой жестами и гортанными криками, но и сами активно участвовали в бою. В руках у них были мощные луки, из которых они стреляли с невероятной скоростью и точностью. Каждая их стрела находила цель, выбивая моих воинов одного за другим. И древляне смотрели на этих волхвов со смесью страха и благоговения, подчинялись им беспрекословно, бросались в самые опасные места по одному их слову.
Вот оно что. Вот откуда такая координация, такая ярость. Кто-то — не знаю кто, Вежа или какая-то другая сила — сделал ставку на местных жрецов, дал им Систему, превратив их в боевых магов этого мира, в харизматичных лидеров, способных повести за собой дикие племена. Они не просто поддерживали древлян — они были их мозгом и главной ударной силой. И они ждали нас здесь, знали, что мы придем мстить за Киев. Это была тщательно спланированная засада, рассчитанная на то, чтобы уничтожить мою армию еще на подходе к Искоростеню.
Мысли проносились в
— Степан! — рявкнул я так, что перекрыл шум боя вокруг. Наместник Переяславца, уже командовавший своими арбалетчиками, пытавшимися занять позицию за импровизированным укрытием из телег, обернулся. В его глазах читалась тревога. — Все арбалеты! Залпом! По наступающим! Не жалеть болтов!
Степан понял все без лишних слов. Семь сотен тяжелых арбалетов — это страшная сила на короткой дистанции. Нужно было сбить первую, самую яростную волну атаки, выиграть хоть немного времени, чтобы наши успели построиться.
— Веслава! — крикнул я, высматривая в толчее боя гибкую фигуру своей главной лазутчицы. Она была рядом, уже прикрывая меня и штандарт вместе с несколькими своими лучшими бойцами. Ее серые глаза встретились с моими. — Видишь волхвов?
Она коротко кивнула. Конечно, видела.
— Всех свободных твоих людей! Всех, кто умеет работать тихо! Задача — волхвы! Уничтожить их! Скрытно, в суматохе боя! Вырезать по одному! Это приказ! Без них древляне — просто стадо! Иди!
Веслава снова кивнула, без слов. Это была почти самоубийственная задача — пробраться сквозь кипящую свалку к лидерам врага, которые сами были носителями Системы и наверняка обладали какими-то защитными навыками. Но если кто и мог это сделать, то только она и ее отряд лазутчиков. Она тут же отдала тихие команды своим людям, и они, словно растворившись в хаосе боя, исчезли, направившись к переднему краю, где сражались вражеские носители.
Теперь оставалось надеяться, что залп Степы и действия Веславы дадут нам шанс выстоять в этой мясорубке, перестроиться и дать врагу бой. Я выхватил свои топоры. Время отдавать приказы кончилось. Настало время проливать чужую кровь, много чужой крови.
Команда Степана прозвучала как удар хлыста:
— Арбалеты! Цельсь!
Семь сотен тяжелых арбалетов, оружие, предназначенное для пробивания щитов и доспехов на расстоянии, разом вскинулись. Щелкнули натягиваемые воротами механизмы, тяжелые болты со стальными наконечниками легли в ложа. Миг напряженной тишины, нарушаемый только ревом наступающих древлян и лязгом стали в авангарде, где люди Такшоня уже захлебывались в собственной крови.
— Пли!
Грохот сотен одновременно сработавших спусковых механизмов слился в один оглушительный треск, похожий на раскат грома. Воздух прорезали сотни коротких, толстых стрел. На такой дистанции — каких-то тридцать-сорок шагов до первых рядов врага — промахнуться было невозможно.
Эффект был чудовищным. Первая волна древлян, бежавшая плотной массой, буквально споткнулась и рухнула. Короткие, тяжелые болты проламывали грубые кожаные доспехи, дробили кости, рвали плоть. Люди падали десятками, сотнями, сбивая с ног тех, кто бежал следом. Крики ярости сменились воплями боли и предсмертными хрипами. Образовалась жуткая брешь, заваленная телами, через которую пытались прорваться задние ряды нападавших.