Русь. Строительство империи 6

Гросов Виктор

— Твари лесные, — не выдержав молчания, прорычал Такшонь, зло сплюнув в сторону. Его голос был грозен. — Думают, белой тряпкой от нас отмахнуться? Побили мы их тут знатно! Да никак не меньше тысячи ихних душ на тот свет отправили! А то и поболе!

— И колдунов их поганых не один десяток полег, — глухо добавил Ратибор, не сводя глаз с предводителя древлян. — Земля таких носить не должна. Слишком много крови из-за них пролилось.

Их слова подтолкнули к тому, что я и сам собирался сделать. Нужно было знать точно. Не полагаться на примерные

прикидки, а иметь перед глазами сухие факты. Система была для этого идеальным инструментом.

«Вежа, дай отчет по последнему бою», — мысленно скомандовал я.

Перед глазами мгновенно вспыхнул знакомый интерфейс — полупрозрачные строки и цифры, видимые только мне.

[Отчет по сражению: Битва в Древлянском лесу]

[Статус: Победа]

[Противник: Древлянский заслон (усиленный носителями Системы)]

[Потери противника (Древляне):]

Общая численность перед боем (оценочно): ~1800–2000

Уничтожено воинов: 1527

Уничтожено Носителей Системы (Волхвы): 12

Лично подтверждено (Антон): 7

Подтверждено действиями союзников (группа Веславы): 5

Бежало / Пропало без вести: ~300–500 (точное число неизвестно)

[Ваши потери (Войско Великого Князя Антона):]

Общая численность перед боем: 4532

Погибло воинов: 488

Из них дружинников основы (Новгород, Смоленск, Березовка): 89

Из них галичан (Такшонь): 145

Из них воинов Степана (Переяславец, арбалетчики): 112

Из них союзных войск (Муром, Вятичи): 142

Ранено (требуют лечения): ~700–800 (оценка продолжается)

Цифры были безжалостны. Тысяча пятьсот двадцать семь древлян. Такшонь оказался удивительно точен в своей грубой оценке. И двенадцать носителей-волхвов — этих я считал лично, пока рубил их в ярости берсерка, и Веслава, видимо, тоже не теряла времени даром. Хороший счет, даже очень хороший.

Но цена. Почти полтысячи жизней. Мужики, которые шли за мной, верили мне. Новгородцы, галичане, мои старые березовские дружинники. Почти сотня арбалетчиков Степана. Эти волхвы били по ним прицельно, понимая, откуда исходит главная угроза их магическим фокусам. Потери очень тяжелые.

Я прогнал системные сообщения. Сейчас не время для скорби или самобичевания. Сейчас нужно было смотреть в глаза врагу.

Мы подъехали совсем близко, остановив коней в нескольких шагах от древлянской делегации.

— Идут не как просители, княже, — повторила Веслава вслух мои мысли, ее голос был едва слышен за фырканьем лошадей. — Спесь еще при них, хоть и поубавилась после нашей встречи в лесу. Смотри,

как стоят.

Она была права. Древляне держались с вызывающей прямотой. Их предводитель смерил нас тяжелым, оценивающим взглядом, задержавшись на мне чуть дольше. В его глазах не было страха, только застарелая ненависть и какая-то мрачная уверенность. Остальные стояли за его спиной, положив руки на пояса или рукояти коротких мечей, готовые к бою, а не к переговорам.

Мой взгляд притянуло к телеге, стоявшей чуть позади них. Ее привезли не просто так. От нее ощутимо несло чем-то неприятным, рой жирных зеленых мух, круживших над грязной мешковиной, становился все гуще.

Мы смотрели на парламентеров, они — на нас. Кони нервно переступали, фыркали, мотали головами, чуя враждебность, исходящую от древлянской делегации. Ветер доносил до нас смрад от их проклятой телеги.

Наконец, их предводитель, старый древлянин, кашлянул и заговорил скрипучим голосом.

— Князь Антон, — хмыкнул он, обращаясь ко мне, но глядя куда-то поверх моей головы, словно я был не более чем досадной помехой на его пути. — Мы пришли говорить от имени князя Мала. Вы вторглись в наши земли, вы нарушили древние границы. Лесной дозор наш встретил вас, как подобает, но вы… проявили излишнюю ретивость.

«Излишнюю ретивость»? Это он так назвал то, что мы вырезали полторы тысячи его воинов и дюжину их носителей-волхвов? Я едва сдержал горькую усмешку. Какое высокомерие даже после такого разгрома!

— Вы погубили многих наших людей, — продолжал старик, и в его голосе не было скорби, лишь констатация факта, словно речь шла о павшем скоте. — И что хуже — вы подняли руку на жрецов наших, на хранителей древней силы. Этого мы простить не можем.

Он сделал паузу, обводя нас тяжелым взглядом.

— Князь Мал — мудрый правитель. Он не хочет большой крови. Он предлагает вам мир. Уходите из наших лесов. Возвращайтесь в свои степи или откуда вы там пришли. И заплатите виру за каждого убитого вами жреца. Серебром. Или золотом. Как договоримся. Заплатите — и уходите с миром. Мы вас не тронем.

У меня перехватило дыхание от такой наглости. Мы должны уйти? Мы должны заплатить им за то, что защищались от их подлой засады, за то, что уничтожили их колдунов, которые десятками убивали моих людей?

— А ежели откажетесь… — старик угрожающе понизил голос. — То пеняйте на себя. Князь Мал соберет все племена, от Полесья до Припяти. Мы придем в ваши земли. Мы пройдем по вашим городам. И каждый из них станет таким же, как ваш хваленый Киев.

При упоминании Киева меня аж передернуло. Перед глазами встали картины, о которых рассказывали чудом выжившие беглецы: горящий город, резня на улицах, обезумевшие древляне, грабящие и убивающие без разбора. И Добрыня, Илья, Ярополк… Холодная ярость начала закипать внутри. Я вцепился в поводья, заставляя себя молчать, чтобы не броситься на этого старого гада и не свернуть ему шею голыми руками.