Русский агент Аненербе

Шмокин Дмитрий Анатольевич

Наконец через три часа полета показался аэродром под Лугой. Посадочную полосу немецкие саперы наскоро оборудовали на бывшем колхозном поле. Юнкерс тяжело сделав круг, зашел против ветра, и жестко приземлился на утрамбованный промерзший грунт. У края поля уже ждал штабной «Хорьх» с водителем, готовый доставить пассажиров в ставку.

Лебедев спустился по трапу из самолета. Ноябрьское небо хмурилось, медленно опускался мелкий снег — пахло сыростью и дымом от недалеких пожарищ деревень и сел. Где-то на горизонте глухо громыхала канонада — шли бои за Ленинград.

У

него сжалось сердце. Да, он был не в своем времени, да он был сейчас в форме фашистского офицера СС, но он русский, на самом деле он офицер России и он сейчас как не крути на Родине, которая ведет тяжелую кровопролитную войну. Как больно все это осознавать и чувствовать.

К нему подошел оберлейтенант.

— Гауптштурмфюрер Тулле? — спросил он.

— Да, — ответил Константин, ненадолго отвлекаясь от своих мыслей.

— Хайль Гитлер! Нам сообщили что вы прибудете с самолетом. Прошу следовать за мной, он посмотрел на самолет, вокруг которого ходили пилоты, осматривая повреждения, — я смотрю вам серьезно досталось.

— Да едва не воткнули нас носом в землю, — буркнул в ответ Константин.

Они прошли к мощному, как бы сказали во времена Лебедева, внедорожнику.

«Сука! А ведь где-то сейчас мой прадед лежит в снегу и ведет бой. А я сюда прилетел искать какой-то долбанный наконечник копья!», — продолжал он думать, занимая место в машине.

По прибытии в Лугу Константин предъявил официальное предписание за подписью Гиммлера дежурному офицеру, тот щелкнул каблуками и заверил, что встреча будет незамедлительно организована. Все это стало возможным благодаря тому, что Гиммлер входил в ближайшее окружение фюрера, и хотя фон Лееб представлял Вермахт, а не СС, он не мог игнорировать распоряжения Гиммлера, учитывая его влияние в Третьем рейхе —вопрос решается на самом высоком уровне. Лебедев, изучая историю Великой Отечественной войны знал, что Вильгельм Риттер фон Лееб был известен своей педантичностью. Старый служака, который неукоснительно придерживается устава и строго соблюдал военные традиции. Любое нарушение протокола могло вызвать его недовольство.

В просторном кабинете штаба группы армий «Север» в Пскове, генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лееб внимательно разглядывал стоящего перед ним гауптштурмфюрера СС — по его мнению «еще зеленый», молодой, но уже при высоком звании и приближён ко второму лицу в государстве. Массивный дубовый стол, заваленный картами и документами, отделял их друг от друга. Он на несколько секунд посмотрел в окно. Снаружи шел снег. Крупные снежинки медленно кружились и опускались на землю покрывая ее толстым слоем. Потом отвернулся от этой, практически рождественской картины, и сказал:

— Итак, герр гауптштурмфюрер, — начал фон Лееб, постукивая карандашом по столу, — вы запрашиваете поддержку вермахта для обеспечения безопасности археологических работ в Лужском районе? Весьма необычная просьба в разгар ожесточенной военной кампании… Особенно когда на счету каждый солдат.

Лебедев, стоявший «навытяжку» выпрямился еще сильнее, но он с любопытством рассматривал одного из главных стратегов нацистской Германии, как говориться

«в живую».

«Вполне швейковский типаж», — подумал он.

— Так точно, герр генерал-фельдмаршал. Но у меня есть личное распоряжение рейхсфюрера СС Гиммлера. Эта экспедиция имеет наивысший приоритет для Аненербе. Я еще в Кёнисберге сделал запрос в Ригу обергруппенфюреру СС Гансу-Адольфу Прютцману предоставить мне взвод охраны солдат СС, чтобы не обременять вас.

Фон Лееб взял в руки документ с печатью СС и внимательно изучил его.

— Я вижу подпись Гиммлера, — несколько раздраженно сказал он, — но вы понимаете, что этот район все еще неспокоен? Партизаны активны, особенно в лесистой местности, через линию фронта заходят группы советских диверсантов… Взвода солдат будет недостаточно… Я к тому, что Прютцман уже известил меня о вашей просьбе.

— Именно поэтому я прошу содействия вермахта, герр генерал-фельдмаршал. Мой взвод СС обеспечит непосредственную охрану раскопок, но нам нужна поддержка в обеспечении безопасности маршрута следования и периметра района работ.

Фон Лееб поморщился, словно от зубной боли и откинулся в кресле, задумчиво глядя на карту Ленинградской области.

— Хорошо. Я выделю вам роту из 21-й пехотной дивизии для сопровождения. Но имейте в виду — при первых признаках серьезной партизанской активности я отзову их. Защита коммуникаций важнее ваших археологических изысканий.

— Благодарю вас, герр генерал-фельдмаршал, — четко ответил Лебедев, — мы постараемся завершить работы максимально быстро.

— И еще, — добавил фон Лееб, — держите меня в курсе. Если найдете что-то действительно важное, я хочу знать об этом первым. Ибо, ради чего я снял роту солдат так нужных на передовой? В конце концов, это территория моей группы армий.

Лебедев коротко кивнул, понимая, что это не просто просьба, а условие получения поддержки. Фон Лееб был известен своей педантичностью и любовью к порядку — качества, которые сделали его одним из лучших командующих вермахта, но также создавали определенные сложности в общении с СС.

— Так точно, герр генерал-фельдмаршал. Вы получите все отчеты незамедлительно, — ответил он, четко понимая, что придется балансировать между требованиями Аненербе о секретности и желанием фон Лееба быть в курсе происходящего на вверенной ему территории.

Лебедеву предстояло встретится еще с одним человеком.

Штурмбаннфюрером Норбертом Ганценмюллером руководителем одной из зондеркоманд занимающихся изъятием в собственность нацистской Германии исторических и культурных ценностей на оккупированных территориях.

Он ждал Тулле в своем временном кабинете, расположенном в реквизированном старом особняке на окраине Луги, построенном еще до Великой Октябрьской революции 1917 года. Массивный стол был, как и у фельдмаршала фон Лееба был завален картами и фотографиями. Среди вала бумаг возвышалась бутылка алкоголя и рядом тарелка с остатками еды. В камине потрескивали поленья, но сырость все равно проникала сквозь старые стены.

— Хайль Гитлер! — Норберт Ганценмюллер поднялся навстречу вошедшему Тулле.