Русский агент Аненербе
Шрифт:
В вагон зашел полицейский фельджандарм с характерными металлическими полумесяцем на груди — он проверял документы у всех прибывающих в город.
— Фельджандарм Мюллер почтительнейше докладываю, господа офицеры, обязательная проверка документов.
Глава 18
Он быстро проверил бумаги у всех и вскинув руку сказал:
— Все в порядке. Господа офицеры, в городе действует комендантский час, окна домов подлежат обязательному затемнению на ночь, улицы постоянно патрулируются. Но… — фельджандарм усмехнулся, — несмотря на военное время, в городе продолжают работать рестораны и кафе, хотя выбор блюд сильно ограничен, а порции уменьшены из-за карточной системы, но все же они работают, — он посмотрел на самого старшего по званию Глюкса и
Звякнув горжетом на груди ревностный фельджандарм удалился.
Лебедев сразу отправился в штаб группы армий «Север». Если бы он действовал не по прямому указанию Гиммлера, то изначально ему пришлось бы передавать запрос на аудиенцию у фельдмаршала через адъютанта и ожидание могло затянуться на неделю, в лучшем случае на три дня. Но бумаги от «Аненербе» и запрос, шедший непосредственно от рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, понятно, существенно менял ситуацию.
Но практически весь штаб уже давно находился под Лугой. В Кёнисберге остался узел связи и службы тылового обеспечения. Лебедев потратил пару часов на получение приказа о передислокации и отправился с Густавом Ланге в гостиницу. Но выспаться не удалось, чем ближе он находился к линии фронта, тем сильнее нарастало в нем нервное напряжение.
Ранним ноябрьским утром Константин Лебедев и его водитель Густав Ланге прибыли на военный аэродром Девау под Кёнигсбергом. Здесь базировалась транспортная эскадрилья Люфтваффе. На бетонной полосе уже прогревал двигатели трехмоторный Юнкерс Ju-52, прозванный пилотами и солдатами «Тетушка Ю». Поднимаясь на борт, Константин с любопытством провел его гофрированной обшивке рукой (иногда он поддавался обычному любопытству — ведь он встречал вещи, которые раньше видел только на картинках и фото). Громоздкий и угловатый самолет, начавший свою историю еще 1919 году и спроектированный Эрнстом Цинделем, как завершение линии цельнометаллических транспортных самолетов компании «Юнкерс» продолжал летать. Простая комбинация гофрированной обшивки, не убираемых стоек шасси и трех моторов воздушного охлаждения, делала его незаменимым для перевозок у линии фронта. Правда не в качестве первого бомбардировщика, а как пассажирский или транспортник, поэтому комфорта в салоне не было.
Помимо него на борт поднялись еще несколько офицеров, вслед за ними погрузили ящики с секретной документацией и в грузовом салоне стало тесно и шумно. Сквозь небольшие квадратные иллюминаторы пробивался утренний свет.
Лебедев посмотрел на заснеженный аэродром.
«Вот теперь чувак, точно все…», — вздыхая подумал он, — «главное теперь, чтобы свои не сбили».
Пилоты проверили все системы, и тяжелая машина начала разбег. Полет проходил примерно на высоте, немногим меньше двух тысяч метров. Юнкерс Ju-52 мог подняться и выше, но тогда кислородное голодание отправило бы некоторых особенно чувствительных пассажиров в обморок. А так небольшая высота позволяла любоваться пейзажами, что раскинулись внизу — мимо проплывали леса Восточной Пруссии, затем аккуратные литовские поля, латвийские озера. Лебедев укутался в шинель и прислонившись к обшивке тихонько задремал.
На подлете к линии фронта самолет резко снизился до 500 метров — так было безопаснее от советских истребителей. Болтанка усилилась, некоторых пассажиров начало укачивать. Густав Ланге первый раз, попавший в самолет сидел с лицом зеленоватого оттенка и крепился изо всех сил. Он вцепился своими кулачищами за ручку, привинченную к переборке, и боялся открыть рот.
Но окончательно Константин проснулся от криков и стрекотни пулеметов.
Они летели уже где-то над Псковской областью. Дверь в кабине была открыта, так как теплый воздух от системы отопления поступал в остальную часть самолета. Было слышно, как один из пилотов кричал другому:
— Крысы! Verdammt! Два И-16 на семь часов!
Константин протер глаза и успел заметить в квадратный иллюминатор, как две стремительные тени И-16, промелькнули слева от Юнкерса. Советские истребители, прозванные немецкими летчиками «крысами» — а советские лётчики, наоборот, ласково называвшие их «ишачками», заходили на атаку. Советский Союз потерял довольно большую часть своих военно-воздушных сил на аэродромах. Отсутствие поддержки с воздуха грозило неизбежной
Раздался дробный стук по обшивке, словно крупный град забарабанил по всему корпусу. Первая же очередь советских истребителей попала в цель. Пули прошили обшивку фюзеляжа, оставляя рваные отверстия. Один из офицеров, сидящих рядом с Лебедевым завалился на бок теряя с окровавленной головы фуражку. Пули пробили ее насквозь, забрызгав кровью, крошками кости и кусками мозга ящики с документацией. На полметра правее, и эти пули достались бы самому Лебедеву. У другого борта закричал еще один пассажир «Юнкерса» — он получил ранение по ногам. Рядом с ним, похоже какой-то штабной унтер-офицер, схватил себя за плечо, стараясь остановить кровь. Второй заход советских истребителей стал еще более успешным. Оглушительно взвыл поврежденный правый двигатель Юнкерса из него пошел дым.
«Пиздец! Нет ничего тупее, как погибнуть от своих!», — Лебедев не на шутку перепугался понимая, что ситуация смертельно опасная.
Пилот «Юнкерса» резко бросил машину вниз, пытаясь уйти в равные облака.
Советские истребители пошли на третий заход.
«Ну все, сейчас они нас на хуй прикончат!», — подумал Лебедев, оглядываясь по сторонам и лихорадочно размышляя, как приготовиться к неминуемому падению.
В этот момент радист закричал пилоту:
— Здесь Красный-1, они рядом, говорят держитесь парни, они уже идут на помощь!
Со стороны солнца, набирая скорость, к месту боя мчались четыре Bf-109F из группы сопровождения. Они должны были раньше встретить транспортник, но по каким-то причинам задержались.
Советские самолеты попытались добить Юнкерс, но тут в бой вступили «мессершмитты». Ведущий «сто девятый» атаковал ведущего И-16 длинной очередью из пушки и пулеметов. Советский истребитель резко отвернул, уходя из-под огня, но второй «мессер» уже заходил ему в хвост. Воздух наполнился рёвом моторов и треском пулеметных очередей. Второй И-16 тоже попытался зайти в хвост одному из немецких истребителей и помочь своему товарищу, но тут же сам оказался под перекрестным огнем двух других машин. Черный дым потянулся за его хвостом, и советский летчик был вынужден выйти из боя, уходя к земле. Первый И-16, получив несколько попаданий, также вышел из боя и скрылся в облаках. Один «Мессершмитт» отправился на его преследование, остальные заняли плотный строй вокруг транспортника, готовые отразить новые атаки.
«Юнкерс», хоть и с поврежденным двигателем, продолжал полет под прикрытием истребителей. Внезапно снизу появилась плотная облачность. Опытный пилот направил поврежденную машину в спасительную белую пелену. Через несколько минут «Юнкерс» в сопровождении истребителей вынырнул из облаков уже над территорией, контролируемой немецкими войсками.
Константин Лебедев почувствовал, как холодный пот тек по его спине, он снял фуражку и вытер платком мокрый лоб.
«Ву-х, благодарю парни, что не ухлопали меня… храни вас Господь…», — обратился он мысленно к советским летчикам.