Русский американец
Шрифт:
– - Рад гостям от сердца, -- слащаво проговорил он и направился по лестнице в мезонин; Тольский и Настя последовали за ним.
В мезонине было три комнаты, довольно чистые и прилично обставленные; одна из них была отведена для Настя. Эта комната была довольно обширная, в два окна; в ней стояли кровать под шелковым пологом, диван, стол с несколькими стульями; две-три картины в золоченых рамах заканчивали украшение комнаты, которая теперь служила тюрьмой для молодой девушки.
– - Вам здесь, панночка, будет неплохо; для услуг я к вам приставлю расторопную женщину, пищу вы будете получать с моего стола,
Настя ничего не ответила на это, а только презрительно посмотрела на него и, обращаясь к Тольскому, проговорила:
– - Эту комнату вы назначаете моей тюрьмой?
– - Вам только стоит захотеть -- и вы здесь не останетесь, -- ответил Тольский.
– - Скажите, что согласны, и вы будете моей повелительницей, а я вашим рабом!
– - Этого вы от меня не услышите; вашей женой я никогда не буду.
– - Посмотрим! Счастливо оставаться.
Тольский и поляк вышли из комнаты. Настя слышала, как за ними щелкнул замок, и она очутилась взаперти.
– - Ну, пан, счастливейший вы человек!
– - сказал Тольскому Джимковский, спускаясь с ним по лестнице.
– - Ведь какую дивчину в полон забрали!.. Много видел я пригожих дивчин, а такой не видывал: краля кралей. О, ясновельможный пан, вам многие позавидуют!
– - Не ты ли мне позавидуешь, пан Джимковский?
– - насмешливо спросил Тольский у поляка.
– - Гляди, не отбей у меня красотки!
– - И шутник же ясновельможный пан, вот шутник!
– - Однако шутки в сторону; смотри же, чтобы моей пленницы не увидал ни один чужой глаз. Людишкам своим строго-настрого накажи, чтобы не давали волю своему языку, если не хотят отведать моей нагайки. Дня два-три я не покажусь этой красотке; пусть она немного успокоится, одумается, а через три дня приеду. Прощай! Все, что я говорил тебе, советую исполнить; внакладе не останешься.
Тольский вместе со своим камердинером сел в возок и съехал со двора поляка.
Когда он вернулся домой, то, несмотря на то, что была еще ночь, застал всех своих дворовых на ногах и в страшной тревоге. Перебивая друг друга, они стали рассказывать ему о "нечистой силе", опять появившейся в доме.
– - Неужели? А я думал, что с того дня, как заколотили дверь мезонина, нечистая сила не будет разгуливать по моей квартире. Рассказывайте, как было; только кто-нибудь один, а не все галдите!
– - сказал Тольский.
– - А вот как, батюшка барин, -- начал говорить старый лакей Пахом.
– - Ровно в глухую полночь, только что пропел петух, как в вашей барской квартире поднялись опять шум и стук; от того стука кто спал -- проснулся. Все мы ясно слышим, что наверху кто-то ровно палкой стучит в пол. Стук прекратился, но зато стало слышно, что кто-то кричит или поет жалостно. Страх обуял нас. Потом слышим, что мебель переставлять начали. Вот и удумали мы, сударь, всей гурьбой наверх идти. Пошли не с пустыми руками: кто с палкой, кто с топором, а кто и с ухватом; только что дошли мы до последней ступеньки, как осветило нас ровно красным пламенем; не видим никого, а слышим хохот, да такой, от которого у нас волосы встали дыбом и мурашки по телу пошли; а потом полетели в нас щетки, подсвечники, книжки. Ваньке-форейтору угодили подсвечником прямо в голову, чуть не прошибли, а мне, сударь,
– - Странно, странно. Я не думал, что нечистая сила опять возобновит свои проделки, -- задумчиво промолвил Тольский, а затем обратился к камердинеру: -- Эй, Иван, вызови кого-нибудь, да пойдем наверх, посмотрим заколоченную дверь. Пахом, давай хоть ты.
Кудряш и Пахом волей-неволей принуждены были идти наверх за своим господином. Тот шел впереди.
В квартире нашли полнейший беспорядок: мебель была поставлена в кучу, картины, статуэтки и другие вещицы, служившие украшением комнат, были разбросаны.
Тольский осмотрел дверь, которая вела из коридора в мезонин: она как была заколочена досками, так и осталась.
– - Очевидно, у нечистой силы другая лазейка есть в мою квартиру, надо принять меры и отучить чертей хозяйничать здесь, -- проговорил Тольский.
Теперь он не сомневался, что в мезонине кто-то живет и под видом нечистой силы старается сжить его с квартиры. Он сгорал желанием узнать, кто это шутит с ним такие шутки, а потому на следующий же день, встав очень рано, позвал Кудряша и приказал ему отрывать доски, которыми была заколочена дверь в мезонин.
– - Зачем же, сударь?
– - удивляясь, спросил камердинер.
– - А вот увидишь! Ну, отрывай!
Доски были оторваны.
– - Ломай!
– - приказал Тольский, показывая на дверь.
Кудряш побледнел, испуганно посмотрел на своего барина, но волей-неволей принялся исполнять его приказание. Наконец дверь была сбита с петель.
Тольский, мучимый любопытством, уже предвкушал, как он появится в таинственном мезонине и откроет его обитательниц. Но он разочаровался: в мезонин вела другая дверь, обитая железом и запертая изнутри.
– - Это черт знает что такое!
– - воскликнул Тольский, не ожидавший такой преграды своему любопытству.
Кудряш и дворовые разинули рты от удивления.
– - Ломайте!
– - крикнул Тольский.
Дворовые принялись было и за эту дверь, но все их усилия были напрасны: дверь нисколько не поддавалась.
Сильный и резкий стук был слышен и на дворе и дошел до дворецкого.
Иван Иванович с встревоженным лицом, как бы догадываясь, отчего происходит этот стук, отправился к неспокойному жильцу. Когда он увидал сломанную и валявшуюся в коридоре дверь мезонина и Тольского с дворовыми, которые ломали и другую дверь, он чуть не с ужасом воскликнул:
– - Сударь, барин, что вы делаете, что делаете!
– - Чай, видишь, дверь ломаем. Ну, дружней, ребята!
– - обратился Тольский к дворовым и принялся сам с ломом в руках работать около двери.
– - Помилуйте, да разве это можно?
– - А почему же нельзя? Мне хочется проникнуть в тайну и узнать, кто находится в мезонине: люди или черти.
– - Помилуйте, сударь, ни людей, ни чертей там нет; там находится только мебель и барское добро. Ломать дверь вы не смеете; это незаконно. Я покорнейше прошу вас прекратить свою работу, иначе...