Русский американец
Шрифт:
– - И заставлю... Недели не дам им здесь прожить..
– - Опять хвалишься! Ну как же ты это сумеешь?
– - Уж это мое будет дело, а не твое... Ты еще молоденькая, чтобы все знать... Сударыня-барыня, дозволь мне, старухе, малость позабавиться! И с моей этой забавы жильцы здесь не станут жить!
– - обратилась старуха к Надежде Васильевне.
– - Делай, что хочешь, забавляйся, как знаешь! Мне теперь все равно... Нет у меня жизни, отняли ее у меня, -- с глубоким вздохом произнесла молодая женщина и махнула рукой,
Фекла и Лукерья тихо вышли.
На следующую же ночь в доме Смельцова стали совершаться необычайные явления: слышались сильный грохот и шум в коридоре, там кто-то ходил, стуча о пол палкою.
Стук разбудил спавших квартирантов; они вышли в коридор и с ужасом увидали там какую-то старую женщину или привидение, закутанное во что-то белое, с фонарем в руках. "Смельчаки" чуть не умерли от страха.
На другую и на третью ночь повторилось то же, так что квартирант был принужден искать себе новое помещение и выехать из дома Смельцова.
Заняли его другие жильцы. Но и им пришлось пожить на новой квартире недолго -- их тоже выгнала нечистая сила.
По Москве стали ходить слухи о таинственном доме Смельцова, в котором каждую ночь появляются привидения и безобразничают: сбрасывают с окон цветы, передвигают мебель и прочее. Квартиранты стали избегать снимать этот неблагополучный дом, и он пустовал по целым месяцам.
Дворецкий Иван Иванович и сторож Василий пробовали кропить комнаты святой водой, приглашали приходского священника служить в доме молебен, окуривали углы ладаном, спасаясь от нечистой силы, но ничего не помогало: нечистая сила бушевала вовсю, не давая никому покоя.
Дворецкий и Василий потеряли голову и не знали, на что решиться. Они и вообразить не могли, что в мезонине живет барыня Надежда Васильевна с двумя служанками; им сказали, что в мезонине находится барское добро, что они ни в коем случае не должны заходить туда и что ключ от дверей мезонина хранится у самого Викентия Михайловича. Поэтому оба старика были твердо уверены в том, что в мезонине сидит нечистая сила, пугающая жильцов, и только по прошествии долгого времени, как мы видели, дворецкий и сторож перестали живых людей принимать за привидения.
XVIII
Вернемся теперь к Феде Тольскому и посмотрим, что с ним случилось в Петербурге, куда он, благополучно выбравшись из тюрьмы, поскакал с преданным ему камердинером Иваном Кудряшом.
Тольский торопился; он приказывал кучеру гнать лошадей и останавливался только на ночлег, но не на станциях и постоялых дворах, а в какой-нибудь первой попавшейся крестьянской избенке: он боялся погони.
"Только бы мне добраться до Петербурга, а там я найду такое укромное местечко, что ищи меня хоть год, так и то не найдут. К тому же в Питере у меня есть заступники, в обиду
По прошествии четырех дней, когда Тольский уже подъезжал к северной столице, он вдруг заметил, что позади его возка едут сани с верхом, запряженные в две лошади. Ими управлял какой-то плюгавый мужичонка, а внутри сидел закутанный в лисий тулуп человек с гладко выбритым лицом; на голове у него был большой бархатный картуз с наушниками.
– - Что это за обезьяна бритая за нами тащится?
– - подозрительно посматривая на путника, ехавшего позади, промолвил Тольский, обращаясь к Ивану Кудряшу.
– - По лицу-то, сударь, он похож на чиновника.
– - А также и на дворового лакея.
– - Совершенно верно, сударь, по обличию он походит и на лакея.
– - А что, Ванька, если эта обезьяна -- сыщик?..
– - Не может быть, сударь! Он на сыщика не походит. Да и зачем сыщик поедет в Питер?
– - Ты говоришь, зачем поедет? А за нами...
– - За нами?
– - испуганно воскликнул Кудряш.
– - Ну что ты кричишь? Струсил, вижу... Эх, Ванька!.. Всем ты -- парень, а робостью ни дать ни взять -- баба.
– - Помилуйте, да кто же не испугается сыщика?
– - Трусы боятся; а по мне будь сыщиков хоть целая дюжина, и то не испугаюсь...
– - Вы, сударь, статья особая... Таких людей, как вы, смею доложить, немного.
– - Было время, Ванька, да прошло... Был конь, да уездился... Не то стало... Стареть я начинаю, что ли, только не тот я теперь... А все же эта бритая рожа из ума у меня не выходит. Замечаю я, что он с самого утра тащится за нами и не отстает, каналья! А впрочем, я сейчас узнаю, что это за птица, -- добавил Тольский и приказал своему кучеру попридержать лошадей, а когда сани поравнялись с ним, громко произнес, обращаясь к человеку в лисьем тулупе: -- Добрый путь!
– - Покорнейше благодарю вас!
– - И бритый человек, пристав в санях, вежливо поклонился Тольскому.
– - В Питер едете?
– - спросил у него Тольский.
– - Так точно. И вы, сударь, туда же?
– - Да, туда же... А вы из Москвы, да? По делам, что ли?
– - Так точно, по делам. И вы тоже по делам изволите ехать в северную столицу? Если дозволите, поедемте рядом.
– - Что же, поезжайте! Места хватит, дорога широкая.
Сани незнакомца поехали рядом с возком Тольского.
Последнему хотелось дознаться, кто такой этот незнакомец и по какому делу едет он в Петербург, поскольку человек сей с бритым, сухим лицом казался ему подозрительным. Поэтому он спросил его:
– - Скажите только правду, что вы за человек? Наверное, служите в каком-нибудь правительственном месте?
– - Отгадали, сударь. Я в суде служу, -- как-то уклончиво ответил незнакомец.
– - Это и видно... Лицо у вас такое судейское... Недаром говорят, что лицо -- зеркало души.