Русский американец
Шрифт:
– - Стало быть, Тольский, по-твоему, хороший человек? Да разве ты не знаешь, не слыхал о его художествах?.. Ведь это -- отъявленный шулер и дуэлянт; он не одного человека на тот свет отправил...
– - Знаю, Иван Иванович, знаю. Он за убийство офицера Нарышкина попал вместо ссылки на наш корабль.
– - Ну, ну... Чего же еще тебе надо? И такого негодяя ты хвалишь, заступаешься за него?
– - упрекнул капитан приятеля.
– - Я не хвалю и не заступаюсь, я только говорю, что Тольский своею наружностью
– - От своего мнения о Тольском я не отступлюсь, -- горячо проговорил капитан Львов.
– - Я ничего не пожалел бы, если бы его убрали с моего корабля.
– - Напрасно горячишься, Иван Иванович; если пассажир будет дебоширить на корабле, ты имеешь полное право его унять, усмирить.
– - Попробуй-ка, уйми... Мне приказ дан ни в чем Тольского не теснить и смотреть на него не как на подчиненного, а как на пассажира.
– - В море, на корабле, все подчинены капитану.
– - Не скоро уломаешь такого детину. Впрочем, если он забунтует, ссажу его на первый попавшийся остров -- и вся недолга!
Через час на палубе было отслужено молебствие, и после прощания моряков с родственниками "Витязь", распустив паруса, плавно отошел от причала.
На палубе, у самого борта, стоял и Тольский; на этот раз его лицо было печально и задумчиво; с ним рядом стоял Иван Кудряш; на глазах молодого парня тоже были видны слезы.
– - Неужели все прощай и всему конец?
– - тихим, дрожащим голосом проговорил Тольский и, махнув рукою, побрел в отведенную ему каюту.
XIX
Алексей Михайлович Намекин скоро совсем поправился от полученной на дуэли раны и уже мог выезжать. Первый его выезд после выздоровления был к невесте.
Красавица Настя, не помня себя от радости, бросилась встречать дорогого гостя.
– - Я ждал, ждал тебя, Настя, и приехал сам... Что же ты так давно у меня не была? А может, забыла меня и не хотела навестить?
– - шутливо проговорил Намекин, усаживаясь на диван в уютной гостиной майорского домика.
– - Алеша, милый, зачем ты так говоришь? Я давно порывалась к тебе...
– - Что же тебя, милая, останавливало?
– - Прихворнула я с той ночи; видно, простудилась...
Молодая девушка проговорилась. Поступок Тольского скрывали от молодого Намекина, опасаясь расстроить его.
– - С какой ночи?
– - живо спросил он.
Настя поняла, что проговорилась, и ей волей-неволей пришлось рассказать о том, как Тольский увез ее из отцовского дома, как держал взаперти у поляка Джимковского и как наконец ей удалось спастись оттуда.
Этот рассказ сильно встревожил и огорчил Намекина.
– - Мерзавец! За этот низкий поступок я убью его. Как он смел увезти тебя, мою милую
– - Успокойся, милый, Тольский уже наказан: он в тюрьме... Его по приказу губернатора арестовали и будут судить.
– - И, наверное, признают невиновным и отпустят на все четыре стороны. У этого мерзавца есть в Питере друзья... Нет, я буду судить его своим судом... Я, как твой жених, должен отомстить за тебя...
– - Да не тревожься, Алеша... Поверь, к нему придет возмездие -- рано ли, поздно ли.
– - Какая наглость, и при этом какая смелость! Впрочем, удивляться нечему: Тольский -- тот же разбойник, а разбойники обладают и смелостью, и наглостью. Что же, Настя, твой отец, я думаю, был сам не свой от испуга?
– - Папа переживал за меня ужасно. За те два дня, пока Тольский держал меня под замком, бедный папа крайне изменился, он совсем постарел. А знаешь, Алеша, нет худа без добра: до несчастья со мной папа имел очень крутой нрав, и нашим бедным дворовым немало от него доставалось; а теперь его узнать нельзя: он стал ласковым и в обращении с дворовыми совсем переменился.
– - А он теперь дома?
– - Нет, но скоро придет... Да вон он, легок на помине, -- весело ответила молодая девушка, показывая на входившего в горницу старого майора.
По его лицу видно было, что он чем-то очень встревожен.
– - Я с новостью... И знаете ли, с какой?
– - как-то глухо произнес он, обращаясь к дочери и к гостю.
– - С какой?
– - в один голос спросили у него молодой Намекин и Настя.
– - Подлец Тольский бежал из тюрьмы. Оказывается, он хитрее самого дьявола: он вместо себя оставил в тюрьме крепостного кучера, а сам, переодевшись в его тулуп, улизнул.
– - Кто же вам сказал об этом?
– - Случайно повстречался мне знакомый пристав, он и сообщил; по всем дорогам за негодяем погоня послана, и наверняка его изловят.
– - Большой мерзавец этот Тольский, но ему придется со мною увидеться: он должен ответить и за меня, и за мою милую невесту!
– - воскликнул Намекин.
– - Как, разве вы знаете, Алексей Михайлович?
– - Знаю. Настя все сказала мне.
– - И напрасно сделала. Вы еще не совсем оправились, и вам тяжела всякая неприятность.
– - Нет, нет! Я совершенно здоров, и, чтобы доказать вам это... через неделю меня будут венчать с вашей дочерью... Вы, Гавриил Васильевич, кажется, удивлены моею поспешностью?
– - Правда, удивлен, признаюсь.
– - Я и Настя, мы решили... Не так ли, моя милая?
– - Да, да, Алеша, -- поспешила ответить ему Настя.
– - Ну а как же ваш отец, Алексей Михайлович?
– - спросил майор.
– - Отец наверное согласится. Я завтра же поеду к нему в усадьбу...