Русский американец
Шрифт:
– - Хорошо, хорошо. Ступай к себе, Никита.
– - Как же ты здесь один? Нет, я не уйду. Ох, Семен Ильич, боюсь я за тебя.
– - Да ступай же, братец! Ну что за меня бояться? Преступления я не учиню... Жены не убью, хотя она и достойна этого!
– - сказал Бубнов, бросив злобный и презрительный взгляд на жену.
После ухода Чурухина в горнице водворилось гробовое молчание, прерываемое только тяжелыми вздохами молодой женщины. Семен Ильич задумчиво сидел в кресле; черные, тяжелые мысли бродили у него в голове, отуманивали,
– - Как же я любил тебя, как любил!.. А ты позором отплатила мне...
– - тихо заговорил он.
– - Я чуть не преклонялся перед тобой, а ты, преступная, осрамила меня, обесславила...
– - Убейте меня!..
– - И убил бы, если бы не боялся греха.
– - Так отпустите... Я уеду отсюда, в монастырь поступлю.
– - От мужа тебе одна дорога -- в могилу. Ты будешь жить в этом доме, только уже на другом положении... Прежде ты была здесь полной госпожой, а теперь будешь рабой, батрачкой.
– - Лучше бы отпустили меня, Семен Ильич... Не отпустите -- хуже будет.
– - А что же ты сделаешь?
– - гневно спросил губернатор.
– - Руки на себя наложу, -- чуть слышно ответила Федосья Дмитриевна.
– - Что же, вздумаешь удавиться, я веревку тебе дам, а зарезаться захочешь -- нож... Ну, марш в свою горницу, оттуда ты никуда не выйдешь... Будешь сидеть под замком. Знай, нас разлучит только смерть.
XXIII
Тольский очутился в тяжелом положении. Камера одиночного заключения была мала, низка, грязна. Удушливый, сырой воздух кружил голову Тольскому, а холод пронизывал до костей. Время было зимнее, стояли лютые морозы, а тюрьма почти не отапливалась.
"Чертовски холодно в этой берлоге!.. Уж не думает ли старикашка губернатор превратить меня в сосульку или уморить голодом?.. Вот уже несколько часов я здесь сижу, а мне не дают ни пить, ни есть... Фу! Я весь дрожу. Пройдет еще несколько времени, и я на самом деле замерзну... А не хотелось бы мне умирать теперь, в мои годы... Да нет, я не умру! Мой верный Кудряш на свободе... Он уже раз спас меня, вывел из тюрьмы -- спасет и теперь", -- рассуждал Тольский.
И он действительно не ошибся.
Иван Кудряш, услыхав, что его барин опять очутился в тюрьме, не знал, что ему предпринять для его освобождения. Губернатор теперь косо посматривал и на него, подыскивая случай и слугу отправить к барину. Но Кудряш был хитер, ловок и вел себя в городе, как говорится, тише воды, ниже травы.
Прошло несколько дней с того момента, как Тольского посадили в тюрьму, и во все это время к нему никого не пускали, строго выполняя приказ губернатора.
Ивану Кудряшу очень хотелось повидать своего барина, поговорить с ним, но его не пускали. Тогда Кудряш стал придумывать, как бы ему проникнуть в тюрьму, и решил подкупить тюремную стражу.
Однажды поздним вечером он, захватив с собою бутылку водки, направился к тюрьме.
Солдата звали Никитой, по прозвищу Гусак. Кудряш был немного знаком с ним -- как-то раз угощал его водкой, -- а до водки солдат бы страстный охотник и с того раза стал смотреть на Кудряша, как на своего старого приятеля.
– - Здорово, Гусак, -- смело подходя к тюремным воротам, сказал Кудряш.
– - Здорово, брат, здорово, -- радушно ответил часовой.
– - Холодно, Гусак?
– - Холодно, и-и как холодно!
– - А погреться хочешь?
– - Хочу, да нечем.
– - А у меня есть... Видишь?
– - И хитрый парень вынул из-за пазухи бутылку.
– - Неужели водка?
– - жадно пожирая бутылку взглядом, спросил часовой.
– - Она самая! Хочешь угощу?
– - Дай, дай, дай!..
– - И Гусак протянул к бутылке руки.
– - Постой, приятель, не торопись!
– - отстраняя его, с улыбкою произнес Кудряш.
– - Пусти на тюремный двор, и водка будет твоя.
– - Зачем тебе на тюремный двор?
– - Своего барина проведать.
– - Нельзя!.. Пустил бы, да боюсь губернатора.
– - Ну прощай, Гусак, мерзни здесь на здоровье!
– - И Кудряш сделал вид, что уходит.
– - Не уходи, батюшка! Водки дай, водки хочу.
– - Мало ли, чего хочешь! Вот и мне охота на своего барина взглянуть, да ты не пускаешь.
– - Иди на двор, пожалуй, а в тюрьму тебя все же не пустят; там есть другой часовой.
– - Не твоя забота, Гусак; ты только меня на двор впусти.
– - А водочки, водочки дашь?
– - Целая бутылка твоя, пей не хочу.
Гусак не взял, а вырвал из рук парня бутылку и жадно прильнул к ее горлышку.
Кудряш между тем поторопился войти во двор. Там он не встретил ни души; дверь, ведущая в тюрьму, была заперта. Тогда он смело направился к смотрителю.
– - Кто ты и как сюда попал?
– - с удивлением посматривая на Кудряша, спросил смотритель.
– - Я -- слуга барина Тольского, пришел проведать его.
– - А пропуск есть у тебя?
– - Есть, господин смотритель. Вот он, -- смело произнес Кудряш и показал смотрителю несколько золотых монет.
– - Бери их вместо пропуска!
– - Не надо, не надо... Опасно, боюсь губернатора, -- дрожащим голосом проговорил тот, а сам протянул руку за золотом.
– - Нет, ты прежде проводи меня к моему барину, а там уже получай.
– - Ну пойдем, впущу; только ненадолго.
Смотритель поспешно накинул на плечи тулуп, надел шапку и повел Кудряша к тюрьме.
Длинный, холодный и вонючий коридор разделял здание тюрьмы на несколько отдельных помещений, или камер. Около одной двери, обитой железом, смотритель остановился, поставил фонарь, находившийся в его руках, на пол и большим ключом отпер замок.