Русский американец

Дмитриев Дмитрий Савватиевич

XXV

Ранним утром Тольского и Кудряша вывели из шалаша на луг, где собрались дикари со своим предводителем, и поставили их посередине, предварительно скрутив руки. Дикари о чем-то между собой совещались, неистово кричали, беспрестанно подходили к Тольскому и его слуге, рвали их за волосы, вертели и больно щипали, скаля белые зубы.

Если бедный Кудряш стонал от боли и от мысли о том, что будет съеден, то Тольский, вообще обладавший беспечным характером, даже в эту страшную минуту не потерял обычного мужества. Когда один дикарь

надоел ему своим ощупыванием, он ногою дал ему такого сильного пинка, что тот растянулся на земле.

Другие дикари загоготали (это, вероятно, доставило им большое удовольствие), а когда упавший дикарь вскочил и с лицом, искаженным злобою, ринулся было с ножом на Тольского, его оттащили.

– - Ванька, ты знаешь, о чем советуются эти обезьяны?
– - спросил Тольский у своего слуги.
– - Одни хотят сейчас убить и съесть нас, а другие считают, надо подождать...

– - А зачем же, дьяволы, нас ощупывают?

– - Чтобы узнать, каково наше мясо: мягко ли, вкусно ли будет вареным и жареным... В числе дикарей, видно, есть хорошие гастрономы, -- совершенно невозмутимым голосом проговорил Тольский.
– - Эх, жаль, что руки у меня скручены!.. А то я показал бы им, каков российский кулак.

– - Сударь, вы и теперь, в такую минуту шутите...
– - Удивился Иван Кудряш.

– - А ты, Ванька, бери пример с меня: мирись с судьбою; слезами да оханьем горю не поможешь...

Между тем дикари принялись разводить костер, притащили большой котел, подвесили на козлы и стали наливать в него воду.

Тольский догадался, для чего они делают это, и, обратившись к своему преданному слуге, сказал:

– - Приготовься, Иван: наше с тобой земное поприще кончается и смертный час приближается... Знаешь, зачем дикари развели костер и наливают в котел воду? Ведь в нем будут варить наши тела...

– - Господи, Господи помилуй, спаси... Страшно, страшно! Нет, нет... мы не послужим пищей им, дьяволам, нас спасут, -- как бы ожидая верного спасения, а может, и по вдохновению, сказал Кудряш.

И предчувствие не обмануло его: спасение от ужасной смерти было близко.

Вдруг в стане дикарей произошел страшный переполох. Они принялись пронзительно кричать, и их крик смешался с криком других дикарей -- внезапно появившихся алеутов. Последние неожиданно напали на дикарей-людоедов в такую решительную минуту, когда жизнь Тольского и Кудряша, как говорится, висела на волоске, и так как дикари не подготовились к обороне, то скоро не выдержали и обратились в бегство, бросив и стан свой, и жен с детишками. Часть алеутов кинулась за ними вдогонку, а другая часть стала разрушать и разворовывать поселение, убивая беззащитных женщин и детей, которые не успели спастись бегством.

В числе оставшихся алеутов Тольский заметил Никиту Гусака и, указывая на него Ивану, произнес:

– - Смотри, Ванька, ведь это Гусак!.. Гляди, гляди, как он ножом размахивает и что-то кричит.

– - И то, сударь, он... Как он попал сюда?..

– - Наверное, пришел спасти нас...

Тольский не ошибся; едва только он произнес эти слова, как Никита Гусак быстро подошел к нему и Кудряшу, радостно воскликнул: "Вовремя я попал, бачка?" -- и тотчас же перерезал веревки, которыми были связаны пленники.

– - Да, Гусак, опоздай ты хоть на несколько минут, дикари съели бы нас... Спасибо тебе,

старина!
– - голосом, полным благодарности, проговорил Тольский.
– - Расскажи, как ты нашел нас?

– - Не время рассказывать, бачка... Если вы хотите уцелеть, делайте все, что я велю вам, и не удивляйтесь ничему, -- поспешно произнес Гусак и, обращаясь к алеутам, которые окружили их, громко воскликнул на своем наречии, показывая на Тольского и на его слугу: -- Вот ваши боги!

Все алеуты попадали ниц, испуская какие-то странные звуки. Тольский и его слуга с удивлением смотрели на них...

Но как же это Гусак вовремя явился с толпою алеутов, чтобы спасти от неминуемой и ужасной смерти Тольского и его слугу?

Как известно, он отправился в селение купить пороху, пуль и хлеба, но, вернувшись с покупками к шалашу, не застал там ни самого Тольского, ни его слуги. Старому алеуту нетрудно было догадаться, что его "бачку" увели дикари в плен: этой догадке помогли стрелы, валявшиеся на поляне.

"А может, бачку и его раба убили... Надо разузнать, разведать, жив ли он; если жив, то я спасу его", -- подумал Гусак и пошел по видневшимся на траве и песке свежим следам дикарей, уведших с собою Тольского и Кудряша.

Эти следы привели его к поляне, где находился стан людоедов.

Притаившись за деревом, Гусак подслушал разговор дикарей. Немного знакомый с их наречием, он понял, что дикари двух бледнолицых завтра съедят, и дал себе слово во что бы то ни стало спасти Тольского и его слугу.

В нескольких верстах от того места, где обитали дикари, устроили свое селение алеуты, ведшие еще первобытный образ жизни.

Алеуты были закоренелыми язычниками, и в то время даже намек на цивилизацию не проникал в их среду. Жили они на Аляске в самой глуши, скрываясь от европейцев в непроходимых лесных дебрях. Несколько алеутов перекочевали на Аляску с Алеутских островов, вероятно, находя, что жизнь на Аляске для них лучше и удобнее, чем на родине.

Сам происходя из таких алеутов, Гусак решил обратиться к ним за помощью, обещая за нее водку и табак, до которых алеуты были большие охотники.

– - Пойдемте войною на дикарей... Там я покажу вам ваших богов, и еще вы наберете много разной добычи, -- сказал он им и в конце концов добился согласия.

Алеуты подкрались и разбили дикарей; но они сами были тоже дикарями, и некоторые из них были не прочь полакомиться мясом бледнолицых, поэтому, чтобы спасти Тольского и его слугу от опасности быть съеденными, Гусаку пришлось выдать их за богов. Алеуты, по своему невежеству, поверили и пали перед Тольским и Кудряшом на землю.

– - Встаньте, боги милуют вас, -- как-то особенно торжественно проговорил Гусак ничком лежавшим алеутам.

Те, послушные его голосу, быстро встали и окружили Тольского со слугою, глядя на них со страхом.

– - Боги благоволят вам и хотят идти в ваше селение.

На эти слова Гусака алеуты ответили радостным воем и принялись кружиться в диком танце.

Тольский верил в честность и преданность старого Гусака и решился идти туда, куда поведут его алеуты.

Те, вдосталь наплясавшись, отправились к себе в селение, находившееся невдалеке от берега, и отвели Тольскому и Кудряшу лучший шалаш, убранный шкурами диких зверей. В этом же шалаше с ними поселился и Гусак.