Рута Майя 2012, или Конец света отменяется

Вепрецкая Тамара

Вскоре и еще одно подтверждение ее могуществу опять вогнало их в трепет. Под песчаным отрогом на отмели мирно дремал, вальяжно валяясь и грея бока на солнце, огромный, на сей раз жирный крокодил.

Когда лодка сделала крутой поворот, Беловежский заметил:

– Скоро приплывем. Йашчилан находится как раз на выступе этакой петли Усумасинты.

– Какие дебри! Плывем уже минут сорок. Наверно, мало кто посещает это труднодоступное городище, – предположила Марина.

– Как бы не так. Видела, сколько во Фронтере лодок? А теперь сюда посмотри!

На берегу стояла вереница ланчей,

и одинокого знакомства с археологическим памятником это не сулило. Выторговав у ланчеро хотя бы три часа на осмотр и удостоверившись, что все оплачено сполна, они спрыгнули на усеянный людскими следами влажный песок.

– Когда они успели здесь натоптать? – поразилась Марина.

– Они не посещали Бонампак, – напомнил Саша.

Углубившись в дебри, они очутились среди первых руин, где в едином порыве джунгли каменные сливались с природными. В темной галерее их приветствовали мелкие черненькие летучие мыши, гроздьями висевшие под майяским треугольным сводом. Вот послышалось устрашающее приветствие обезьян-ревунов, будто на всякий случай предупредивших, кто здесь хозяин.

– Это же наши старые знакомые – ревуны! – неожиданно обрадовалась им Марина. – Показались бы нам, чтобы мы могли с ними по-дружески поздороваться.

Беловежский расхохотался:

– Не боишься их больше?

– Я вообще ничего не боюсь.

– Верю.

Они выбрались на обширное открытое пространство, Главную площадь. По всему периметру ее окружали развалины построек разного размера и предназначения. Это были и разрушенные временем храмы с остатками вычурных «кокошников» и штуковых масок, и небольшие платформы с заросшими травой ступенями, и руины майяской бани, и площадка для игры в мяч, и просто беспорядочные нагромождения камней, некогда, вероятно, служившие для какой-то цели, и внушительных размеров холмы, в чьих очертаниях угадывались нераскопанные пирамиды.

Городище кишело туристами, «турьем», как выразился Александр.

– А мы разве не турье? – улыбнулась Марина.

– Мы нет. В этом городище мы однозначно не турье! – заявил Саша и резко присел на корточки возле поросшего мхом камня в форме ровного плоского цилиндра. – Ах, какой алтарь! – бормотал он, доставая фотоаппарат, и начал пальцами и первым попавшимся прутиком счищать мох.

– Почему именно в этом городище? – не унималась девушка.

– Ты вообще здесь во всей Мексике по работе, а я именно в Йашчилане тоже, считай, по работе.

И он продолжил скрупулезно фотографировать алтарь. Марина тем временем вскарабкалась на ближайшую платформу и любовалась видами реки и леса. Городище утонуло в настоящей сельве. Совершенно уместной здесь оказалась фраза одного из путеводителей: «Джунгли поглотили город».

Она заметила, как к ним приближается мужчина в форме охранника, и испугалась, вдруг Беловежский нарушает какие-нибудь правила, снимая алтарь. Она решила пойти и сама побеседовать с секьюрити, чтобы отвлечь его внимание.

– Здесь много алтарей, – охранник начал первым, – и многие с надписями.

Марина опоздала.

Он подошел вплотную к Саше, сидевшему скрючившись возле священного камня:

– Вы ведь снимаете надписи?

– Да.

– Правильно. Время и климат не щадит

их. С каждым годом они видны все хуже. Надо, чтобы специалисты читали эти бесценные письмена.

– Вы сотрудник городища, историк? – обрадовалась Марина таким справедливым речам.

– Нет, но мне интересна история. Мы слишком мало знаем об истории своего народа. И даже читать не умеем наши письмена. А вы, вероятно, археолог? – обратился он к Александру.

Марина среагировала раньше, чем Саша успел распрямиться. Она с гордостью проговорила:

– Он занимается цивилизацией майя.

– Я эпиграфист, – добавил Саша.

Слово это было не совсем понятно охраннику, и Саша разъяснил.

– Вы майя-лакандон? – в свою очередь полюбопытствовала Томина.

– Нет. Я чоль [55] .

– Но вы здесь живете?

– Живу во Фронтере-Коросаль, а здесь работаю.

– А ночью городище тоже охраняется? – Маринино любопытство зашкаливало.

55

Чоль – народ группы майя в районе штата Чьяпас и приграничных районах штата Табаско (Мексика). Говорят на языке чоль, западной ветви семьи майя.

– Бывают ночные дежурства.

– Наверно, страшно? Ревуны и дикие звери.

– Страшно и величественно! – Охранник явно был романтиком. – Представьте себе эту площадь, залитую лунным светом, а среди развалин разгуливают ягуары.

– Души бывших царей Йашчилана? – засмеялся Александр.

– Почему? – удивилась Марина.

– У многих правителей в царственном имени присутствовало слово «ягуар».

– Ночь – время ягуара, – мечтательно проговорил чоль. – У моего народа есть поверье, что Бог солнца ночью странствует по Подземному миру и для этого превращается в ягуара с его желтой пятнистой шкурой, с его повадками, быстротой, храбростью, напором, умением видеть во мраке, способностью преодолевать водные преграды, которыми полна преисподняя. Поэтому ягуар – это «ночное Солнце».

– Какое замечательное поверье! – восхитилась Томина.

– Днем здесь не страшно, – поспешил успокоить мексиканец. – Ягуары не потревожат вас. Гуляйте с удовольствием!

– Спасибо вам!

– Йашчилан грандиозен! – с восторгом выдохнула Марина. – Во всем пространстве царит природное благородство. Во всех постройках сквозит монументальность.

– Да. Это действительно великолепный город. Он занимал обширную территорию в эпоху расцвета, – откликнулся Беловежский. – И самое замечательное то, что его история здесь задокументирована.

Они переходили от сооружения к сооружению, и Саша то и дело хватался за фотоаппарат и не то оправдывался, не то радовался:

– Здесь же все испещрено надписями!

– Ты знаком с историей Йашчилана? – спросила Томина.

– Немного. Я не просто так сказал тебе, что я здесь по работе. Мы с Тохой сейчас имеем задание максимально разобраться в надписях из Йашчилана.

– У вас нет фотографий надписей?

– К сожалению, фотографии старые, не очень хорошие. Есть только прорисовки. Но их надо уточнить.