Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
– Тем более, – продолжила Марина серьезно, почти сердито. – А во-вторых, мы не знаем, сколько эта ланча стоит на самом деле во Фронтере-Коросаль.
– Верно. Да ты гений практичности! – Несмотря на свою шутливую иронию, он сейчас изнывал от желания заключить в объятия эту сердитую девчонку. И вдруг сказал: – А ты мне нравишься, когда злишься!
– Я и не злюсь вовсе. Так вот, в-третьих, мне совсем не улыбается брать этого мужичонку в нашу машину, – продолжила девушка.
– И мне это совсем не импонирует. Итого, что делаем?
– Говорим, что не едем в Йашчилан.
– Хотя, думаю, он ушел,
– Это вряд ли.
Мексиканец не ушел. Он топтался возле машины.
– Сеньор, мы не едем в Йашчилан. Спасибо за предложенную помощь и скидку, – вежливо, но решительно произнес Беловежский, садясь в машину.
Марина завела мотор.
– А куда вы едете? – с отчаянной настырностью вдогонку крикнул мужичок и тут же спохватился: – Может, вы хотя бы подбросите меня до Фронтеры-Коросаль. Я вам заплачу.
Марина взяла ситуацию в свои руки. Она открыла окно и с капризным женским очарованием доверительно поделилась:
– Сеньор, мы повздорили и теперь сами еще не знаем, куда едем.
Она закрыла окно и надавила на газ. Саша посмотрел на нее с восхищением.
– Тата!
– Педро?
– Они в Бонампаке. Я дал указание проверить их вещи. Пока ничего не нашли.
– Какого черта? Вы рылись в их вещах? Это опасно!
– Говорят, все оставили, как было. И ничего не нашли.
– Так рано еще. Что за самовольство?
– Простите, Тата!
– Что дальше?
– Сопроводить русских в Йашчилан не удалось. Куда они едут, неизвестно. Следовать за ними было не на чем.
– ?Puta madre! Ладно. Развилку Бонампак – Паленке они не минуют, куда бы ни ехали. Установить там круглосуточное дежурство. Их надо найти!
Глава двадцать шестая
Йашчилан
Узкое шоссе до Фронтеры-Коросаль пролегло среди настоящих джунглей. Деревья, деревца, кусты, кустарники, вьюны, лианы и прочая растительность пребывали в густой тесноте, росли друг на друге, налезали друг на друга, обволакивали друг друга, толпились, переплетались, соревновались, тянулись к солнцу, карабкаясь по телам соседей.
«Воистину, все растет друг на друге», – подумала Томина.
Пейзаж за окном напоминал бесконечный зеленый океан, который дышал и колыхался разными оттенками зелени, высотой и густотой зарослей. Его салатовые, оливковые, малахитовые, нефритовые, изумрудные волны то набегали, то вздымались, то падали, образуя темно-зеленую бездну.
Последние несколько километров перед Фронтерой дорога была ужасна. Марине приходилось лавировать между бесконечными выбоинами, а иногда и откровенными ямами. Она чертыхалась и нервничала, волнуясь за прокатный автомобиль.
На въезде в городок молодой человек предложил им лодку со скидкой, за 600 песо. В основном же ланчи стоили 750 песо. И они радостно согласились.
– Хороши бы мы были, если бы приняли предложение того обормота, – хмыкнул Беловежский.
Река Усумасинта производит неизгладимое впечатление. Противоположный ее берег принадлежит
Они разместились в ланче под пальмовым тентом, и молодой ланчеро, приветливый и дружелюбный, выдал им спасательные жилеты и с радостью отвечал на их вопросы, пока не завел оглушающий двигатель.
– Саша, а ты уверен, что 600 песо – это вся поездка? – тревожилась Марина. – Надо бы уточнить.
– Я уверен.
– Помнишь, тот тип говорил, что ланчи здесь 750 туда и 750 обратно?
– Он врал.
– Возможно. Но лучше переспросить.
– Не занудствуй. Смотри, у нас есть квитанция на поездку, – начал раздражаться Саша.
Она собралась было сама выяснить волновавший ее вопрос у ланчеро. Но мотор уже вовсю гудел, лодка проворно рассекала водное пространство, и идти в конец ланчи, ни за что не держась, можно было только ползком. Марина замкнулась, даже обиделась и некоторое время размышляла о своем спутнике. Сначала сердито, потом с интересом, потом с нежностью. Она вспомнила утренний эпизод в Бонампаке, его неожиданное трепетное участие и пыталась понять, имеет ли это какое-то особое значение и как она сама к этому относится. Да, она не отстранилась тогда и сейчас призналась сама себе, что находиться в его объятиях ей было даже приятно. И все же вдруг за поездку обратно придется еще заплатить? Она вернулась к будоражившему ее вопросу. И мысли о Беловежском возвратились в прежнее русло. Но вскоре она забыла свою досаду и наплевала на стоимость ланчи, потрясенная окружающим ее миром.
Широкая река с удивительно голубой водой между рыжими песчано-глинистыми берегами, покрытыми буйной растительностью, то текла безмятежно и неспешно, то клокотала вокруг незримого препятствия, то усмиряла волнение и успокаивалась. Она не была еще полноводной в это время. И иногда казалось, что ланча цепляется днищем за дно реки. Ланчеро вдруг что-то крикнул и, привлекая их внимание к чему-то, кивнул в сторону берега, стараясь приблизить туда лодку. Там, на глинистой почве, почти сливаясь с ней по цвету, полз, активно перебирая короткими уродливыми ногами, крокодил и в конце концов скрылся в воде.
– Усумасинта ими кишит, – улыбнулся молодой человек. – Наверняка увидим еще.
На гватемальской стороне на песчаной круче вросло корнями могучее дерево со строгим серым стволом.
– Какая красота! – вскричала Марина. – Это сейба?
– Она. Роскошное дерево! – согласился Александр.
Внизу ствол подпирали плоские лопасти, как будто фалды широкой юбки, развевающиеся в танце. Крона снова напомнила Марине сравнение с «Садом расходящихся тропок». Она казалась пушистой от бесчисленных ветвей, веток и веточек, бесконечно переплетенных и скрещивавшихся. Листва отсутствовала, но толстые ветки ближе к стволу обильно поросли паразитами, словно плюшем, что придавало дереву ощущение мягкости. Созерцание этого прекрасного дерева опять наводило на думы о вечности, величии, умиротворении и могуществе природы.