Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
Томина выдохнула. Солнце снова вспыхнуло с прежней силой. Городище наполнилось звуками. Проводив взглядом последнее шевеление веток в зарослях, где исчез ягуар, Марина вспомнила Сашины слова о душах ушедших правителей и подумала, что они теперь его хранители: «Надо бы расспросить Сашу подробней».
От этих мыслей он и оторвал ее, окликнув:
– Маришка! Я все здесь закончил. Поднимемся по лестнице, там роскошный храм виднеется, Здание Тридцать Три.
Она смущенно улыбнулась ему в ответ, что-то пролепетала и, как сомнамбула, потащилась за ним. Очень скоро морок испарился,
И вот перед ними восхитительный храм, одноэтажный, на небольшой платформе с еще рядом ступенек. На его «голове» покоилось совершенно немыслимое сооружение – своеобразный высоченный «гребень» со множеством сквозных квадратных окошек, наподобие сот. Ровно посередине несуразно восседала нелепая роботоподобная фигура, вероятно, некогда изображавшая правителя или даже божка.
– Саша, как правители Йашчилана связаны с ягуарами? – приступила Марина к допросу.
– Не то чтобы связаны. Просто такие у них имена.
– Почему? Они имели в виду «ночное Солнце»?
– Вижу, тема ягуаров зацепила тебя, – улыбнулся Беловежский.
Томина почувствовала, что краснеет.
– Думаю, они больше вдохновлялись другой ипостасью этого хищника. Ягуары ассоциировались с охотой, с войной, с победой из-за тех же своих качеств, которые упомянул чоль: доблести, отваги, силы, сноровки.
– Йашчилан вел много войн?
– О да! Из этих многочисленных надписей складывается более или менее полная династическая история этого царства с красивым названием «Пачан» – «Расколотое Небо». Нам известны почти все его правители с четвертого века.
Они проникли в самую гущу джунглей и по змееподобным, переплетавшимся запутанными узлами корням пробирались по указателю к Малому акрополю, совершая длительные подъемы и спуски, петляя, спотыкаясь и цепляясь за разнокалиберные лианы, болтающиеся упругими канатами или свисающие тугими плетьми.
– Это мы шагаем по улицам города, – усмехнулся Александр и кивнул на еле-еле заметную в толще из сети мелких корней и густых зарослей пирамидальную кладку, поглощенную лесной чащобой.
– Да ладно!
– Мы сейчас идем к акрополю, где один из самых ярких царей Йашчилана оставил нам свидетельство о своих многочисленных войнах. Это Ицамнах-Балам Третий [56] , правивший почти шестьдесят лет в VII–VIII веках. «Балам» на языке майя «ягуар». В одном из храмов, кажется, в Здании Сорок Четыре, сохранилась его своеобразная военная летопись: в притолоках и надписях на лестнице перечислены его победы и пленники. Его называют Великим, потому что он превратил Йашчилан в одну из самых влиятельных держав на Усумасинте.
56
Новые исследования показали, что имя правителя – Коках-Балам Третий.
– Удивительно! Так далеко, в таких дебрях! – воскликнула Марина.
– На самой крупной водной артерии! – возразил Саша. – Тогда это не были такие уж дебри. Отсюда была связь со всем миром майя. Кстати, его последняя жена была из Калакмуля.
– И что?
– А то, что союз с могущественным
– Еще есть Баламы?
– Сын Ицамнаха от этого брака, взошедший после десятилетнего междуцарствия, как полагают, не совсем законным путем. Его звали Яшун-Балам Четвертый, или Птица-Ягуар.
– И здесь интриги?
– Борьба за власть. Говорят, тот еще был манипулятор, но продолжал укреплять Йашчилан. Этот чудесный храм с резным набалдашником посвящен как раз ему. Он распространил свое влияние и на Бонампак.
– Йашчилан был сильней Бонампака?
– Безусловно. Последний из великих царей, сын Яшуна, Ицамнах-Балам Четвертый, участвовал в той знаменитой битве как союзник Бонампака вместе с небезызвестным уже нам с тобой Яахавом-Чан-Муваном и, возможно, даже изображен на фресках.
– Не тот, кто был в одежде ягуара? – предположила Марина.
– Думаю, тот все же сам Муван. Шкуры ягуара обычно в принципе носили правители или даже представители знати.
– Йашчилан – красивое название. Это что-то означает?
– «Зеленые камни». Но это уже современное название. Ведь после Ицамнах-Балама Четвертого, фактически в IX веке, Йашчилан, подобно другим царствам майя, приходит в упадок. И этот некогда процветающий, могущественный город превращается в добычу сельвы, в зеленые камни и во владение диких зверей, – грустно завершил свой рассказ Беловежский.
– И ягуары становятся его хозяевами, – торжественно проговорила Марина.
Прямо над головой, словно иллюстрация к Сашиным словам, прозвучал вопль ревуна. Разглядеть наглеца за густой листвой не удалось.
Саша рассмеялся:
– Как видишь, не только ягуары.
Внезапно Марина оступилась, охнула и, пытаясь сохранить равновесие, поскользнулась на влажном гладком корне. Она лихорадочно старалась ухватиться за какую-нибудь лиану. Идя чуть позади, Саша исхитрился ловко обхватить ее и удержать от падения. Она повернулась к нему со словами благодарности. Глаза их оказались на одном уровне, и они схлестнулись взглядами. Дальше произошло что-то совершенно неожиданное для обоих. Во всяком случае, Марина потом так и не смогла объяснить себе, как это случилось и почему. Но в тот момент она вдруг порывисто обняла Сашу за шею и на мгновение крепко прижалась к нему всем телом. Когда она слегка отстранилась, чтобы продолжить путь, он уже перехватил инициативу и не выпустил ее из своих рук. Еще секунду удержав ее в объятиях, он затем бережно взял ее голову в руки и осторожно поцеловал прямо в соленые от пота и трепетные от сбивающегося дыхания губы.
Когда поцелуй закончился, она выдохнула:
– Я видела ягуаров!
– Не сомневаюсь, – ласково шепнул Саша и снова закрыл ей рот поцелуем.
Все это время над их головами надрывался ревун.
Глава двадцать седьмая
Город Паленке
Еще засветло удалось добраться до города Паленке и найти симпатичный задрипанный отельчик с номером о двух кроватях, с внутренней парковкой и вай-фаем всего за 350 песо.