Рута Майя 2012, или Конец света отменяется

Вепрецкая Тамара

Наконец им посчастливилось обнаружить прореху в каменном парапете набережной, и они поспешили припарковаться. И действительно, несколько ступенек позволяли спуститься на небольшую площадку, о которую слегка плескались ласковые волны. Они радостно выскочили из машины. Саша опередил Марину, с криком «Мы викинги!» ринулся по ступенькам и хлестко шлепнулся, поскользнувшись на грязно-зеленом иле, покрывавшем площадку внизу.

Девушка кинулась помогать ему, но он остановил ее:

– Не ходи, здесь скользко. Не хватало еще нам обоим изваляться в этой жиже.

Он таки помочил руки в

море, отмывая их от вонючей зелени. Дальше в ход пошли влажные салфетки из Марининых запасов, которыми пытались оттереть грязь с шорт. К счастью, прямо напротив оказалась заправка, где можно было помыться и переодеться.

– Неудачное у тебя видение, – упрекнул Беловежский Марину.

– Да, с морями нам пока не везет, – согласилась она.

– И что это был, по-твоему, за знак?

– Что пора валить из Четумаля.

– Пожалуй. Хотя, несмотря на эту маленькую неприятность и грустные воспоминания о Ветрове, город мне понравился.

Марина кивнула.

Глава тридцать шестая

Цибанче

– Амок от встречи с Льороной загнал нас вчера аж в Четумаль. И сегодня удобнее начать осмотр археологических зон с Цибанче, а не с Кохунлича, как мы думали вчера. Это я тебе как штурман говорю.

– Согласна. Только давай считать, что это был не амок, а гомерический хохот от встречи с Реидорой, – поправила Томина.

Путь от трассы до Цибанче пролег по сельской местности. Живописная неширокая дорога вела через селения мимо освоенных людьми полей, ферм, перемежавшихся небольшими лесными участками.

– Я прочитала в Википедии, что Цибанче означает «надписи на камне»! – доложила Марина. – Вдруг это то, что нам нужно?

– На камне? Не может быть, – возразил Александр. – «Че» – это дерево. Так что «надписи на дереве».

– Жаль! И это не оригинальное название, а оригинальное никому неведомо, – сокрушалась Марина.

– Да, здесь ни камней, ни воды в названии нет, так что нет и надежды, – подхватил Беловежский. – Но мы не сбрасываем его со счетов, потому что Быстров вообще очень туманно охарактеризовал это название.

Марина отвлеклась на дорогу и проговорила:

– Симпатичная дорожка! Ровная, хоть и неширокая. Кругом ухоженные угодья. Приятно ехать!

Саша кивнул.

Какое-то время ехали молча, как вдруг молчание прервал Маринин вопль:

– Что это? Куда? Куда мне деться?

Она начала резко тормозить. Паника овладела всем ее существом в долю секунды. Им навстречу, прямо на них, растянувшись по всей ширине дороги, беспорядочно, но целеустремленно, наступало стадо быков. Упитанные и холеные, серые, белые и коричневые, они неспешно, по-хозяйски и настойчиво шествовали по этой принадлежащей им дороге. Они шли, покачивая в такт поступи крупными головами и отмахиваясь от насекомых большими круглыми ушами. Рога их были агрессивно выставлены вперед.

– Господи, куда же деться? Ни обочины, ни съезда. – И Марина включила заднюю передачу,

машина стала осторожно пятиться.

– Они сейчас уйдут, – подбодрил Саша, с тревогой наблюдавший за напором этой движущейся махины.

– Куда?

– Смотри!

Дружно и столь же целенаправленно, как минуту назад двигались прямо на автомобиль, быки сами без всякой команды начали плавно заворачивать, втекая в открытый загон. И только в самом конце этой вереницы показался худенький юный пастушок.

– Уф-ф! Пронесло! – облегченно выдохнула Томина. – Я сдрейфила, честно признаюсь. Деться-то некуда, хоть взлетай!

Они шли по тенистому археологическому комплексу Цибанче. Уродливыми лапами или даже когтями корней цеплялись за каменистую почву странные корявые деревья с темно-зеленой кроной. Сухая листва хрустела под ногами, что совершенно не вязалось с жарким утром.

– Мы совсем одни. Никого, – зачарованно прошептала Марина.

– И хорошо, – громким контрастом прозвучал задорно-ироничный голос Беловежского. – Турье не путается под ногами, когда великие майянисты обходят великие городища.

– Здесь так загадочно. Деревья вроде такие же, с прожорливыми корнями, но здесь такая густая листва. Сказочный лес!

– Пожалуй. Это уже другой регион.

Марина без устали фотографировала причудливые корни. Саша играючи шуршал сухими листьями. Наконец взору их открылась не очень высокая четырехъярусная пирамида. Во всем ее облике чувствовалось влияние теотиуаканского стиля талуд-таблеро. Лестницу охраняли тяжеловесные постаменты, вероятно некогда украшенные либо штуковыми маскаронами, либо барельефами, стертыми временем в ноль. Руины храма разлеглись по всей вершине пирамиды, открывая взору два проема с деревянными перекрытиями. Интенсивный, ритмичный шелест листьев отвлек их от изучения аннотации к Зданию Шесть, и они поприветствовали мексиканца, тщательно подметавшего площадь.

– Здравствуйте! – обрадовался смуглый пожилой мужчина индейской внешности. – Это главный храм. Он дал название всему археологическому памятнику. Изучайте.

– Почему? – спросила Томина.

– Это сооружение еще называют Зданием Притолок. Там наверху в храме на деревянной притолоке сохранилась надпись. Она датируется 551 годом. Храм более поздней постройки, чем сама пирамида, – ответил мексиканец.

Он оперся на метлу и, очевидно, был расположен к общению.

– Здесь всегда так пусто? Туристы бывают? – полюбопытствовал Александр.

– Мало. Одиночные, как вы. И ближе к полудню. Сейчас еще рановато, – говорил индеец. – Вы гуляйте. Здесь красиво. Интересный город. Некогда был столицей могущественного царства майя.

Марина вопросительно глянула на Беловежского.

– Да-да, Цибанче – древняя столица Канульского царства, – подтвердил тот. – Потом столицей станет Калакмуль.

– А вы молодец! – восхитился дворник. – Знаете историю майя.

– Он эпиграфист. Изучает письменность майя, – пояснила Марина.

– Вы интересуетесь нашими письменами? Это очень важно. – Индеец на секунду замолчал и вдруг сказал: – А вы знаете, что письменность была дарована индейцам майя богами в незапятные времена?