Ржавчина
Шрифт:
— Чмъ ужасне будущее, тмъ скоре хочется его знать.
— Для чего же?
— Да хоть бы для того, чтобы постараться предотвратить опасность, — все въ шутливомъ тон продолжалъ Ферри.
— Ну, нтъ, я вижу, что вы, какъ ночная бабочка, склонны летть на огонь, — кокетливо заглядывая ему въ глаза, цдила сквозь зубы Александра Аркадьевна.
Обдъ кончился.
За Александрой Аркадьевной шумно встало все общество.
— Я сію минуту только поправлю прическу, надну шляпу, — сказала m-me Боловцева, — и мы отправимся въ театръ. М-eur Ферри
— Merci. Съ удовольствіемъ…
Какъ только Боловцева ушла, Анна подозвала къ себ Ферри.
— Вы не знаете цыганскихъ псенъ? — спросила она его просто.
— Слышалъ въ Москв… О, это восторгъ!… Особенно одинъ романсъ… Не припомню теперь, — сказалъ пвецъ, потирая лобъ рукою.
— Не этотъ ли? — сказала Анна, садясь за рояль и беря нсколько аккордовъ какой-то цыганской псни. — Вслушайтесь хорошенько.
И Анна запла «Ночи безумныя». Пла она совсмъ по-цыгански. У нея былъ очень маленькій, но врный голосъ, которому она съумла придать оттнокъ совершенно цыганскій.
— Это восхитительно! — неподдльно восторгался Ферри. — Пожалуйста, переведите мн слова.
Она перевела и спла еще куплетъ, не сводя своихъ срыхъ громадныхъ глазъ съ собесдника.
Никсъ, кузенъ и аббатъ ушли въ маленькую гостиную, рядомъ съ залой, и курили. Анна осталась вдвоемъ съ Ферри.
— Еще, пожалуйста, — тихо проговорилъ баритонъ, когда Анна кончила.
— Вы не стоите, — сказала ему Анна.
— Отчего это?
— Очень ужь лживы, — смотря въ сторону, уронила Анна.
Онъ не нашелся, что сказать и только укоризненно взглянулъ на нее. Она запла со страстью, съ огнемъ «Не смотри мн въ глаза ты такъ нжно», давая каждому слову выраженіе и не сводя глазъ съ Ферри. Посл ея постоянныхъ уколовъ, ея ласковый взглядъ ему показался въ десять разъ миле. Онъ придвинулъ свой стулъ очень близко въ ней. Она оборвала пніе на полуфраз.
— Продолжайте, ради Бога, — вскричалъ Ферри, схвативъ ее за об руки.
— Разв вамъ доставляетъ хоть какое-нибудь удовольствіе? — добро спросила она, не отрывая рукъ изъ его рукъ.
— Я могу съ ума сойти, — еще ближе приближаясь къ ней, прошепталъ онъ.
— Monsieur Ферри, демте! — закричала Александра Аркадьевна, подходя къ дверямъ залы.
Ферри быстро вскочилъ съ мста. Анна спокойно осталась у рояля.
Александра Аркадьевна, m-me Корнфельдъ и трое мужчинъ показались на порог. Боловцева надла шляпу съ внкомъ изъ блдныхъ розовыхъ цвтовъ и усиленно напудрилась.
— Вотъ я и готова, — съ торжествующимъ видомъ обратилась она къ Ферри. — Отправимтесь.
— Et madame? — спросилъ пвецъ, указывая на Анну.
— Annette еще не вызжаетъ по вечерамъ, — она еще не совсмъ здорова, — отвтилъ ему Никсъ.
— Такъ позвольте и мн остаться раздлить одиночество бдной больной, — продолжалъ французъ.
— О, сердобольный какой! — дко замтила Боловцева.- Annette, теб будетъ превесело, — обратилась она къ дочери.
— Да, очень весело: я сейчасъ лягу и
— А я? — спросилъ ее Ферри.
— Должно-быть подете въ театръ, — спокойно отвтила ему она и направилась къ двери. — Прощай, Никсъ, — обратилась Анна съ мужу.
— Bonne nuit, mon enfant, — торопливо отвтилъ онъ и послдовалъ за Боловцевой, которая не кинула даже и этого привтствія дочери.
IV.
Вра сидла одна у себя въ комнат. Чувство сиротства, одиночества опять всплыло наверхъ. Впечатлніе обда, общій раздраженный тонъ, уродливость отношеній натянули нервы до послдней степени. Еслибы былъ около кто-нибудь близкій, дорогой, она пошла бы, поговорила по душ, приласкалась бы искренно, просто… Она вынула изъ портфельчика складную рамку, изъ которой смотрло чудное лицо съ добрыми, милыми глазами. Сколько кротости, сколько любви и самоотверженія видла они въ этомъ, такъ знакомомъ ей, образ. Нервы были слишкомъ напряжены: слезы неудержимо полились изъ глазъ. Она рыдала какъ ребенокъ надъ этой карточкой покойной матери. И опять ея страданія, эти ужасныя предсмертныя страданія встали предъ нею.
Вдругъ она почувствовала на плечахъ чьи-то руки. Поднявъ голову, она увидала передъ собою блдное лицо Анны. Вра не могла сообразить, какъ она попала въ ея комнату, — она никогда не бывала у ней.
— Кто это? — робко спросила она Вру, показывая на карточку.
— Мама, — отвтила та неохотно.
— Вамъ жаль ее? — спросила она, садясь у стола.
Вра не отвтила. Анна почувствовала себя неловко отъ неумстнаго вопроса.
Непрошенная гостья и нелпый вопросъ еще больше разстроили Вру. Она уткнулась лицомъ въ руки и положила голову на столъ.
Нсколько минутъ длилось молчаніе. Анна встала съ своего мста и тихо опустилась на колни около Вры.
— Милая, не плачьте, вы счастливая, — прошептала она, наклонившись къ ней.
Она отняла руки отъ лица Вры и взяла ихъ въ свои. Та взглянула на нее и почти не узнала. Такъ много кротости и горя читалось въ ея большихъ глазахъ.
— Я - счастливая? — невольно спросила ее Вра.
— Вы любили мать? — отвтила она вопросомъ. — Она была хорошій человкъ?
— Мама была выше человка, — искренно вырвалось у Вры. — Такое полное принесеніе въ жертву себя, своего счастья — дтямъ, семь… Въ людяхъ нтъ этого.
— Вы были всегда съ нею? — все тмъ же робкимъ тономъ спросила Анна, не вставая съ колнъ и заглядывая съ визу въ лицо Вры.
— Да, я воспитывалась дома, мы жили съ матерью душа въ душу, я ни на минуту не разставалась съ ней. Вы можете понять, значитъ, какъ должно быть велико горе: она умерла и съ нею я потеряла все.
— Господи, какъ я завидую вамъ! — отъ души вырвалось у Анны. — Никогда, съ рожденія, я не чувствовала ничего подобнаго. Вчное одиночество, заброшенность… А теперь это ужасное, мучительное чувство озлобленія, — сказала Анна, быстро поднимаясь съ колнъ.