Ржавчина

Леткова Екатерина Павловна

— Зачмъ вы тамъ подтруниваете надъ несчастнымъ Бжецкимъ? — спросилъ ее разъ Шатовъ, когда они остались вдвоемъ.

— Характеръ такой у меня, — весело отвтила Анна, закуривая папиросу.

— При чемъ тутъ характеръ? — совершенно серьезно возразилъ ей Шатовъ. — Вчера вы его довели до зеленаго змія, какъ говорится, а за что?… Можно не давать волю своему характеру, не мучить людей, особенно если они такъ хорошо относятся къ вамъ, какъ Бжецкій.

— А иначе скучно… О чемъ мн съ нимъ говорить? — Не о чмъ… Онъ такъ

глупъ, — заговорила Анна капризнымъ тономъ.

— Во-первыхъ, онъ вовсе не глупъ, — все такъ же спокойно возразилъ Шатовъ, — а во-вторыхъ, вы знаете, что подобныя поддразниванья къ добру не приведутъ. Вамъ онъ нисколько не нравится, къ чему же кокетство?…

— Да разв это кокетство, Петръ Петровичъ?

— Конечно… И самый ужасный видъ кокетства… Не мн вамъ толковать это, — сами очень хорошо знаете. А вотъ какъ Бжецкій васъ полюбитъ…

— Полноте, — быстро перебила его Анна, — разв можетъ эта пробка любить?…

И разговоръ перешелъ на другіе предметы.

Прошло еще два мсяца.

Въ ма Слащовы перехали къ себ въ деревню въ К — ую губернію и взяли общаніе съ Шатова и Бжецкаго пріхать гостить къ нимъ.

IX.

Они и сдержали свое общаніе. Бжецкій пріхалъ почти черезъ недлю посл Слащовыхъ, а Шатовъ немного позже.

Никъ съ Бжецкимъ узжали на охоту, навщали сосдку-помщицу въ двухъ верстахъ отъ Нагорнаго, а Шатовъ все время оставался съ Анной. Охоты онъ не любилъ, а здить по сосдямъ просто лнился. Лто стояло жаркое, томительное. Только по вечерамъ и возможно было дышать.

Разъ вечеромъ, когда солнце уже зашло, но земля еще окрашивалась розоватымъ свтомъ его лучей, все общество Нагорнаго спускалось внизъ къ рк отъ большаго барскаго дома, стоящаго надъ этою ркой, на высокой гор.

Въ воздух не было ни малйшаго втерка; ни одинъ листокъ не шевелился; вода какъ будто остановилась и точно зеркало отражала въ себ небо, розоватыя облака, противуположный берегъ…

— А вонъ и моя Голопаевка видна, — сказала одна изъ дамъ, когда все общество вышло на берегъ и расположилось на сваленномъ бурею дерев.

— Гд это? — спросилъ ее, сидвшій рядомъ съ ней, Слащовъ, накидывая пенснэ.

— Вонъ видите, новая крыша въ зелени…

— Да?… Какъ отсюда близко, — отвтилъ ей Николай Сергевичъ. — Еслибы не надо было длать объзда черезъ плотину, какими бы мы были близкими сосдями, какъ бы я надодалъ вамъ!…

— Неужели сдлать нсколько верстъ лишнихъ такъ трудно? Если очень хочешь видть, то о нихъ и не вспомнишь, — кокетливо заговорила она.

Барыня эта, Софья Ивановна Рудниковская, была ближайшею сосдкой по имнію Слащовыхъ. Николай Сергевичъ зналъ ее уже нсколько лтъ, но зналъ всегда какъ примрную жену и добродтельную мать. Онъ находилъ ее хорошенькой, но она не представляла для него никакого интереса.

Два года тому назадъ

мужъ Рудниковской сошелъ съ ума. Онъ помшался безъ всякой видимой причины, такъ, разомъ. Софья Ивановна была потрясена страшно, но не растерялась, собрала какія имла средства и свезла мужа въ Петербургъ въ частную лчебницу душевныхъ болзней. Тамъ ей дали слабую надежду на его выздоровленіе. Сама она заперлась въ деревн и жила тамъ съ пятилтнею дочкой, чтобы поправить денежныя дла и имть возможность хоть мсяца два въ годъ проводить въ Петербург. Ея поступокъ удивилъ всхъ. Она издавна пріобрла репутацію женщины недалекой и большой кокетки.

Такъ относились къ ней даже теперь и Слащовъ, и Шатовъ, и Бжецкій. Николаю Сергевичу уже черезъ недлю по прізд надоло его Нагорное и онъ былъ радъ развлеченію.

— Петръ Петровичъ, подойдите сюда, — подозвала Дина Николаевна Шатова, спокойно усвшагося также рядомъ съ Софьей Ивановной.

Онъ всталъ и лниво подошелъ къ Анн, стоявшей надъ самою водой вмст съ Бжецкимъ.

— Что скажете? — спросилъ ее Шатовъ.

— Я хотла спросить васъ… Pardon, я васъ отозвала отъ m-me Рудниковской…

— Такъ что же? — спокойно спросилъ онъ. — Успю еще и поговорить, и послушать, — цлый вечеръ впереди…

Анна сердито взглянула на него и прикусила нижнюю губу.

— Что же вы хотли спросить меня, Анна Николаевна? — допрашивалъ ее Шатовъ.

Бжецкй не спускалъ глазъ со Слащовой.

— Ничего… Забыла, — пробормотала Анна.

— И не жаль вамъ человка тревожить?… Только-что слъ такъ покойно, хорошо, деревенской идилліей насладиться хотлъ… Ну, спрашивайте же, Анна Николаевна.

— Сказала вдь, что забыла, — раздраженно отвтила Анна.

— Какъ знаете, — проговорилъ Шатовъ и направился къ бревну, на которомъ весело разговаривали Слащовъ и Рудниковская.

Анна остановила Шатова за рукавъ.

— Я хотла спросить васъ, — быстро заговорила она, — когда вы стоите такъ надъ водой, не является у васъ желанія броситься туда, утопиться?…

— Нтъ, не бываетъ, а особенно надъ такой лужей, — отвтилъ ей Шатовъ.

— А у меня постоянно… Если я встрчаю поздъ, меня тянетъ броситься подъ локомотивъ; если стою надъ водой, такъ и хочется утопиться.

— Если будете топиться, пожалуйста при мн, - сказалъ Бжецкій. — Я васъ спасу и вы мн цлый вкъ благодарны будете…

Анна не обратила никакого вниманія на его слова.

— Вамъ нянюшку надо, — такихъ дтей нельзя однихъ пускать, — полушутливо, полусерьезно проговорилъ Шатовъ.

— Вотъ вы меня въ няньки и возьмите, Анна Николаевна, — покорно попросилъ Бжецкій, взглянувъ на Анну своими красивыми глазами.

— А вы моей нянькой не хотите быть? — спросила Анна Шатова.

— Хотлъ бы, да у сеии нянекъ всегда дитя криво, — отвтилъ ей шутя Шатовъ. — Ужь у васъ есть нянька — Бжецкій. Я лишній.