Сага о Бельфлёрах
Шрифт:
Даже когда они вошли к ней, открыв дверь заветным ключом, даже когда сообщили шепотом, что Гидеон попал в аварию на шоссе, она не заплакала. С невероятным усилием она открыла глаза. Какое мне дело, хотел произнести ее хриплый, иссушенный голос, но сил просто не было.
Стачка
Сэм, новый бригадир и защитник интересов сезонных рабочих, моложавый мужчина с кожей цвета кофе с молоком, с небольшой, гладкой, как колено, головой и гибким телом. Он был ниже ростом, чем Гидеон, но, поскольку держался очень прямо, чуть откинув голову назад, казалось, что
— Он хочет, как лучше, — говорили одни.
— Ничего подобного! Он — бунтовщик, — говорили другие.
— Но слова его удивительно разумны, если учесть…
— В старые времена не было бы этих сложностей.
— Говорят, он изучал право…
— Подумаешь, пролистал пару книг и журналов, да вон у него в автобусе стопка газет — вот и вся «учеба».
— У него договор с профсоюзом штата.
— Да плевать ему на остальных — он лишь себя продвигает.
— Некоторые из его идей не лишены смысла…
— Требований, не идей. Он требует!
— Поменять полы выйдет не так уж дорого. Положить цементные. И прочистить колодец.
— Это правда, отстойник действительно находится рядом с колодцем и, должно быть, стал протекать, ему немало лет…
— Почему он все время улыбается? Что он хочет доказать?
— Он нас боится.
— Он боится Гидеона.
— Нет, он смеется над нами. Сами посмотрите, как он поводит плечами. Как подергиваются его усы…
А когда он уходит, в обнимку со своими подельниками, они все покатываются со смеху, даже не пытаясь скрыть свои враждебные намерения, вы что, не видите?
— Я не против цементных полов и колодца, — медленно проговорил дедушка Ноэль, посасывая нераскуренную трубку. — Я даже не прочь установить там уборные (когда в непогоду ветер дует с той стороны, мне кажется, я чую эту вонь, на таком-то расстоянии!), даже купить для них матрацы и что там еще. И еды можно прибавить. Она же ничего не стоит, их еда. Но я против, — продолжал он, повышая голос, — чтобы мы платили им больше денег. Потому что с каждым годом их требования будут расти.
— Они хотят договор.
— Мы можем сами собрать фрукты.
— Все эти дети в поместье — пусть поработают для разнообразия. Заодно развлекутся — может, им ужасно понравится эта забава, фрукты собирать.
— Работники еще не объявили стачку. И я не думаю, что объявят.
— Сэм говорит — я попробую изобразить акцент это мелкого мерзавца: он говорит, что они не хотят бастовать, потому что это как война, это крайняя мера, только если все попытки переговоров будут провалены.
— Между тем фрукты зреют. И начинают гнить.
— Ничего подобного!
— Ну, почти.
— Но им же придется голодать, если не начнут работу и не будут получать еду!
— Они привезли еду с собой. Консервы, пакетики.
— Этого надолго не хватит.
— Они приготовились ждать.
— Да, они готовились по дороге. Сэм их готовил. — В старые времена не было бы этих сложностей… — Они убили этого, как его, Баркера. Несомненно убили. Несчастный случай на дороге. Этот новенький, Сэм, и убил.
—
— С Баркером у нас никогда не было сложностей. — Если они его убили, пусть Юэн арестует их! Он должен провести расследование.
— Это не его юрисдикция. Другой штат.
— Если он арестует и посадит Сэма, с остальными мы разберемся сами. Хайрам может собрать их всех и произнести речь…
— Не уверен, что у меня есть такое желание, — ответил Хайрам в явном смущении. — Потому что Сэм, в конце концов, не один.
— Он их лидер. Они его выбрали.
— Там есть еще двое-трое. Я не знаю имен, он называет их своими «адъютантами». И еще восемь-девять, может, десять человек, которые занимаются организацией всего этого… У меня где-то записаны их имена. Это надежная информация. Далеко не все работники, конечно, за Сэма, некоторые из них нервничают, и правильно делают; они работали на нас много лет подряд и знают, чего ждать, но с этими новыми идеями — устроить стачку, проделав путь в тысячи миль в тряских колымагах, — еще бы, разумеется, они напуганы. Поэтому приходят ко мне, тайком. И сообщают информацию. Я практически уверен в ее достоверности, но штука в том, что все меняется ужасно быстро, и сейчас прямых сторонников Сэма, может, человек двадцать пять, а может, часть из них уже отпала, о, сколько можно толочь воду в ступе, уже битый час это обсуждаем…
— Стачка — это как война, это крайняя мера, никто не хочет бастовать, потому что пострадают все, — но если собственники не проявят благоразумия, если не согласятся поступить по справедливости…
— Вся беда в том, что они приехали впритык. В телеграмме, было сказано, что они «задержались по не зависящим от них обстоятельствам» — с каких это пор сборщики фруктов выражаются подобным образом!
— Это проделки Сэма, выкопал дурацкое выражение в каком-то журнале.
— Мне лично не понравилось их поведение с самого начала. Они даже в глаза мне не смотрели. Я, значит, стою в комбинезоне, с непокрытой головой, как шут гороховый — вода со льдом для каждого, горячий обед по случаю приезда, а они говорят, мол, Баркера с ними теперь нет, и что-то бормочут, посмеиваясь, и никто не смотрит мне в глаза, и тут этот их задиристый герой-коротышка в алой рубашке подходит ко мне… Я заметил, как он наблюдал за мной и перешептывался с дружками, а потом подходит и представляется, так, мол, и так, я Сэм, законно избранный представитель рабочих — он намеренно не назвался «бригадиром», потом протягивает мне руку и вынуждает меня пожать ее!.. Он протягивает руку мне!.. Эта петушиная рубашка, усы топорщатся, из ноздрей и ушей волосы торчат. Вы уверены, что Юэн не может его арестовать?
— Нет — пока не будет применена сила. Пока не начнутся стычки.
— А что, будут стычки?
— Они могут нападать на наших работников или поджигать постройки — да черт их знает! Они понимают, что мы не можем помешать им, они прекрасно чуют, к чему вы тут все склоняетесь. От такого, как Сэм, ничто не утаишь.
— Думаю, ты преувеличиваешь. Ведь одно дело…
— Переговоры — лишь предлог. На самом деле их цель — поставить нас на колени. Да, Бельфлёров — на колени! Они хотят, чтобы мы умоляли их. Потому что знают, мы у них на крючке: фрукты поспели, вот-вот начнут гнить, а нам явно не светит вести дела, как раньше.