Сага о Годрланде

Сторбаш Н.В.

В этот раз нас встретил сам Хотевит, поздоровался по-нордски, пригласил в дом. На голоса вышла Дагна в фагрском платье, волосы она закрутила наверх, открывая длинную шею, плечи и руки были обнажены, лишь серебряные и золотые браслеты обвивали ее запястья и предплечья. То ли от долгого воздержания, то ли подзабыв, как Дагна выглядит, я едва удержался от восхищенного присвиста. В таком наряде она походила на рано созревшую девчонку, невинную, но уже такую желанную.

Да что там я! Хладнокровного Херлифа и того качнуло в ее

сторону. Добро, хоть потом спохватился, отвёл взгляд и уставился на стену. Что говорить о бедолаге Хальфсене, который был всего на пятой руне? Хвала Скириру, его перехватил Рысь и влепил легкий подзатыльник, приводя в разум.

— Рад видеть, что ты в добром здравии, Кай! — сказал Хотевит. — По делу пожаловал или погостевать?

— По делу, — буркнул я. — Когда долг отдашь?

Жирный отвечать не спешил, позвал за стол. Рабы споро приволокли угощение и вино, но мы пришли сытыми, потому лишь слегка пригубили свои чаши.

Я наскоро прикинул, что там по срокам. Нас не было в Гульборге шесть седмиц, а Жирные обещали стребовать свой долг с неизвестного фагра за месяц. Так что, как ни крути, а срок весь вышел.

— Так что с долгом? Если ты вдруг не знаешь, у нас теперь есть сильный покровитель, и он обещал помочь на суде. Сатурн Пистос. Поди, слыхал о таком.

— Слыхал, — кивнул Хотевит. — Старый род, даже при сарапах не ослабел. Я, как и прежде, не отказываюсь от долга, но сейчас не могу его отдать. Тот фагр прознал о нашем уговоре и теперь не хочет платить. Скорее всего, надеется выкупить свой долг дешевле. Или, может, хочет купить мой долг перед вами и так перекрыть обязательства.

Я подался вперед и тихо сказал:

— Да мне плевать. Уговор был на месяц. Где мое золото? Или я продам ваш дом и так верну обещанное.

— Но ты не можешь его продать. Дом в залоге, но он все равно принадлежит моему роду.

— А когда я смогу продать его?

— Когда мой род откажется от долга. А мы не отказываемся.

— Значит, ты хочешь сказать, что нам придется жить в Гульборге и ждать обещанного… Сколько? Еще месяц? Год? Три? А помнишь, ты клялся, что продашь себя и Дагну в рабство, если твой род не захочет отдать мое золото? Так сколько за тебя дадут?

— Не гневайся, Кай! — ласково произнесла Дагна.

Я с ног до головы покрылся мурашами.

— Ульверам всё равно незачем спешить. Со дня на день реки в Альфарики встанут, так что до весны вам идти некуда. Из Гульборга вас не погонят, потому как есть покровитель. Живите в дареном доме, ешьте, пейте, отдыхайте, — она мягко улыбнулась. — Вижу, твой хирд и здесь нашел чем поживиться. Рысь, поздравляю с новой руной! Уже стал хельтом!

— Ага. По весне Жирные скажут, что золота нет, а суды здесь, как я слышал, неспешные. Нет уж, лучше сейчас пойду к Пистосу и законникам, пусть долг стребуют они.

Тут Дагна стянула браслет с руки и положила передо мной на стол:

— Вот, возьми. Это

не в счет долга, а подарок. Только подожди еще немного. Поверь, Хотевит делает всё, что может.

— К примеру, покупает тебе украшения и платья, — проворчал я, но браслет взял.

Взвесил его на ладони: примерно четверть марки. Щедрый дар, хотя двум тысячам илиосов я бы порадовался больше. Я не хотел его брать, не хотел снова давать отсрочки Жирному, но мне нужно всё золото, что смогу собрать, ведь теперь лекарь необходим не только Альрику, но и Лундвару. Так что я согласился.

— Хорошо. Я подожду еще немного.

— Ну, раз с делами закончено, может, расскажешь, где вы были, с кем бились? А то я сижу целыми днями дома и не знаю, что у людей творится.

Дагна снова улыбнулась, и я услыхал, как под столом Херлиф пнул ополоумевшего Хальфсена, чтоб тот одумался.

— Некогда! — отрезал я. — Сейчас отведи нас в дальнюю комнату и скажи, чтоб никто не подходил.

Она взглянула на Рысь, приподняла бровь, но возражать не стала. Медленно поднялась, бросила несколько слов Хотевиту и слугам на живичском и жестом позвала следовать за ней.

— Хальфсен, — прошипел я. — Хальфсен!

Толмач вздрогнул и с трудом отвел взгляд от проступающих через тонкую ткань ягодиц Дагны.

— Выйди во двор и сиди там.

Надо будет вечером заглянуть к песчанкам, иначе ночью не заснем.

Хвала Скириру, Дагна догадалась провести нас в комнату без окон, приказала убрать всю утварь и молча ушла.

Рысь держал кувшин, где хранилось твариное сердце, и ждал моих наставлений. Я коротко объяснил ему, что делать и чего ждать, затем сказал начинать.

— Значит, зубы у Квигульва отросли, потому что он съел лишнего? — уточнил Леофсун.

— Да. Потому лучше не спешить. Если понадобится, мы просидим здесь хоть до утра.

— Надо о чем-то думать? Или лучше совсем не думать?

— Как хочешь. Всё равно же дар не поменяется, а лишь усилится.

— А как поменяется мой дар? Может, я смогу увеличивать свою силу? Притворяться сторхельтом?

— Я ж не Мамир, откуда мне знать? — усмехнулся я.

А мысль мне понравилась. Тогда бы мы могли запугивать врагов, неважно, двуногих или нет.

— А если я не стану хельтом, тогда что делать?

Откуда столько вопросов? Кажись, Рысь попросту боится, от того и не спешит есть твариное сердце. Ну, после того, как Лундвар захворал лишь от крови Бездновых детищ, его можно понять. Но я не хотел ждать, пока он наберется смелости:

— Леофсун, ешь! Просто откуси немного и проглоти.

Он глубоко вздохнул и вонзил зубы в мерзкую хрусткую плоть.

* * *

Из комнаты я вышел лишь к полуночи. Мои колени дрожали, сердце бешено колотилось, во рту всё пересохло. Может, в следующий раз я пошлю кого-то другого вместо себя? Например, того же Леофсуна.