Сага об исландцах
Шрифт:
— Что же? — говорит Торд.
— Он сказал, что не пройдет много зим, как его гонители и их потомство наложат друг на друга руки и сами истребят себя, словно волки, — и сказал еще, что расплата будет больше всего там, откуда сейчас идет главный напор.
Много всего прочего наговорил Магнус, но слова эти в саге не записаны [660] .
119. Смерть епископа Гудмунда.
[1237 г.] В ту же самую зиму незадолго до великого поста епископ Гудмунд тяжко занемог, но терпел недуг молча. С этим недугом он лежал до самой Мессы Грегориуса [12 марта 1237 г.], а первые признаки болезни проявились посреди постной дюжины [661] . В пятницу епископ велел священнику Йону Глубокоученому помазать его при помощи своих дьяконов и прочих ученых людей, бывших на хуторе. После этого он хотел говорить лишь то, что было настоятельно нужно.
660
Стурла сообщает об этом затем, чтобы читатель уверился, что рассказчик критически отнесся к сообщениям Краснобая и выбрал из них то, что подтвердилось
661
Постная неделя — см. выше, прим. 457.
Перед тем, как его помазали, он не отдал почти никаких распоряжений, разве только поделил книги между несколькими из своих клириков. Еще загодя, гораздо ранее, он распорядился положить его в землю в южном приделе церкви, между двумя священниками, которых он сам велел похоронить там; он говорил, что любому человеку положено покоиться в сырой земле.
Так текли часы до дня воскресения, и силы его убывали с каждым часом, так что на второе утро недели стоявшие рядом увидели, что ждать осталось недолго. Так оно и оказалось. И в четвертом часу того же дня он умер на шестом году восьмого десятка своей жизни.
Когда он кончался, Хельги с Торкелем распеленали его и подняли на дощатый настил, и там, на их руках, душа распростилась с телом. И там же, на настиле, они в последний раз поцеловали его, и им было мучительно больно оттого, что они расстаются со своим отцом столь надолго — ибо они с детских лет пользовались его отеческой любовью и лаской [662] .
Навряд ли можно было найти в нашей стране, да и за ее пределами, мужа, более почитаемого своими друзьями, чем сей блаженный епископ. Об этом свидетельствуют письма архиепископа Торира [663] , или архиепископа Гутторма [664] или достославного конунга Хакона [665] , и множества иных важных мужей в Норвегии [666] : все они любили его как брата и обращались к нему за помощью, как к отцу, когда он был в Городе [667] .
662
Этими словами завершается первая глосса в гл. 119, где описывается смерть епископа.
663
Архиепископ Торир — это Торир сын Гудмунда из Вика (1205–1213). Его письма (под 1211 г.) против исландских хёвдингов цитировались в саге ранее, в гл. 26.
664
Архиепископ Гутторм сын Эрленда (1215–1224) был преемником Торира сына Гудмунда по кафедре в Нидаросе. Епископ Гудмунд находился в Норвегии с 1214 по 1218 гг. и с 1222 по 1226 гг.
665
Достославный конунг Хакон — скорее, Хакон Старый (1217–1263), нежели его отец Хакон сын Сверрира (1202–1204). В дошедших до нас норвежских дипломах Хакона епископ Гудмунд не упомянут: возможно, имеются в виду какие-то письма и устные сообщения конунга Хакона исландцам. От правления Хакона сына Сверрира остался единственный диплом 1202 г. — манифест о примирении с норвежской церковью. Гудмунд в нем не упомянут; к моменту выхода манифеста он еще не прибыл в Норвегию и не был поставлен епископом.
666
Обращает на себя внимание то, что в списке норвежских архиепископов, поддерживавших епископа Гудмунда с 1211 по 1230 гг., нет архиепископа Петра из Хусастадира (1225–1226). Возможно, это объясняется тем, что архиепископ Петр был одиозной личностью, которого современники открыто обвиняли в коррупции и в интригах. О скандале, связанном с избранием архиепископа Петра и происками партии Берестяников, см. «Сагу о Хаконе Старом», гл. 83. Вероятно, ссылка на столь одиозного клирика не могла добавить епископу Гудмунду авторитета. Впрочем, в позднейших сагах о епископе Гудмунде он, по воле рассказчиков, встречается со всеми норвежскими архиепископами, вплоть до Сигурда Мямли (1230–1252), что является чистым вымыслом.
667
Городом в данном контексте, скорее всего, назван Нидарос, резиденция архиепископов. В свой последний приезд в Норвегию (1222–1226) епископ Гудмунд провел в Нидаросе три зимы (1223/24, 1224/25, 1225/26), а в Бергене только одну (1222/23).
Тело епископа Гудмунда на ночь поставили в ту же комнату, а в среду украсили и понесли в церковь. Подъехал священник Эйольв с Полей [668] и дал те золотые вещи, которые потом закопали в могилу вместе с епископом. Все видевшие тело дивились на него и говорили, что им никогда не доводилось видеть столь светлых и приятных останков, как эти. Священник Йон [669] пел заупокойную службу, а Кольбейн Холодный Свет [670] был распорядителем похорон и произнес много красивых слов, стоя над могилой [671] .
668
Священник Эйольв с Полей (впоследствии аббат) упоминался выше, в гл. 36.
669
Священник Йон Глубокоученый упоминается в епископских сагах.
670
Кольбейн Холодный Свет (ум. 1246) — годи из рода Асбирнингов, сын Арнора сына Кольбейна. Женат на Маргрет дочери Сэмунда. Держал хутор Рябиновая Усадьба. См. гл. 134–135 ниже.
671
Этими словами завершается вторая глосса в гл. 119, посвященная погребению епископа Гудмунда. Стефаун Катлссон показал текстуальные совпадения между ней и описанием
Когда тело нашего владыки епископа Гудмунда понесли в церковь, ее предстоятели велели звонить в колокола, что есть мочи. Зазвонили в два колокола, но церковь сильно задрожала, потому что она была уже ветхая. Тогда священник Йон велел звонить в два других колокола; так и поступили. Тут люди ощутили разницу и увидели, что церковь стала прочнее, чем прежде. После этого Йон велел звонить во все колокола сразу, и это было сделано. И люди, бывшие там, рассказывают, что церковь вообще не дрожала: событие это запечатлелось в памяти. В тот день, когда хоронили епископа, произошли и многие другие памятные вещи, хотя об этом здесь не написано, и те, кто был удручен, приободрились [672] .
672
Типичная для Стурлы Тордарсона ссылка на то, что он отбирает материал и сообщает читателю не всю известную ему по теме информацию.
Вот какой обычай молиться был заведен у епископа Гудмунда, покуда он жил. Каждое утро, просыпаясь, он первым делом осенял себя крестным знамением и пел вот это: Adesto deus unus omnipotens, pater et filius et spiritus sanctus etc., затем — Credo in Deum, затем — Confiteor, а потом эту молитву: Omnipotens sempiterne deus, qui es ternus et unus etc., затем Assidue nobis etc., затем Pater noster и несколько Псалмов Давидовых, затем — Domine, exaudi orationem meam, и много иных напевов, хотя они тут не упоминаются [673] . Будем надеяться, что принял он царство небесное и вечную радость вместе со всеми святыми мужами, избранными Господом Богом. Аминь [674] .
673
Список молитв вводится с помощью аналогичного приема, см. предыдущее примечание.
674
Этими словами завершается третья глосса о епископе Гудмунде. См. анализ Стефауна Катлссона. Ссылка на святых мужей, «отобранных Господом Богом» характерна для католицизма, а не протестантизма, и писцы XVII в. не могли добавить ее от себя: этот вывод сделал уже Ауртни Магнуссон (1663–1730). Обе главных рукописи «Саги о Стурлунгах» имеют в данном месте лакуну, а «Древнейшая Сага о епископе Гудмунде» обрывается раньше, поэтому проверить, была ли глосса в протографе «Саги об Исландцах», нельзя.
120. Кончина Торда сына Стурлы.
[1237 г.] Торд сын Стурлы заболел во время поста, когда уже перевалило за его половину. Тогда послали за его сыном Бёдваром, и все сыновья и друзья Торда прибыли и находились при нем. Ближе всего к нему подходил и дольше всего говорил с ним Амунди сын Берга.
Когда болезнь стала одолевать Торда, Амунди попросил его распорядиться насчет имущества. И Торд велел священнику Хауку сыну Аудуна узнать у Бёдвара, согласен ли тот признать его завещание,
— ибо он мой законный наследник.
Но Бёдвар просил отца делить наследство по своему усмотрению. Затем Торд велел выделить Олаву со Стурлой по сотне сотен каждому, а Торду с Гуттормом — по восемьдесят сотен каждому. Валльгерд тоже должна была получить сотню сотен, а дочери Торда — по сорок сотен [675] . При таком раскладе на долю Бёдвара приходилось пятьсот сотен. Стурла получал хутор на Песчаном Берегу и должен был сразу принять его в свои руки.
После этого над Тордом совершили обряд помазания; так он ранее распорядился сам. А умер он в пятницу перед вербным воскресением, в середине дня; перед кончиной он пел, повторяя за священником Хауком: Pater, in manus tuas commendo spiritum meum.
675
Валльгерд — жена Торда. Дочери Торда — это Халла (законнорожденная), Валльгерд и Гудрун (незаконнорожденные). Торд наделяет всех дочерей в равной мере.
Тело Торда, следуя его указаниям, похоронили на Песчаном Берегу, перед церковью.
Ему было семьдесят два года, когда он скончался. [14 августа 1237 г.] Епископ Магнус скончался летом того же года; он умер за день до Первой Мессы Марии [15 августа 1237 г.]
[1235 г.] Каноник Торвальд сын Гицура умер двумя годами ранее своего брата епископа Магнуса и Торда сына Стурлы; его кончина пришлась на Мессу Эгидиуса [1 сентября 1235 г.]
[1235 г.] В тот год, когда скончался Торвальд, умерли также монах Флоси сын Бьёрна, Сигурд сын Орма и Хельги Толстяк [676] .
121. О Гицуре сыне Торвальда.
[1237 г.] Гицур сын Торвальда прожил у Дымов на Озере Пиволюба один год с тех пор, как умерли епископ Магнус и епископ Гудмунд. Он сделался большим хёвдингом. Он был умен и имел много друзей. Гицуру было тогда двадцать восемь лет. К этому времени от пришествия господа нашего Иисуса Христа минуло двенадцать сотен, три десятка и семь лет. Гицур сделался стольником конунга Хакона, своего родича [677] , когда ему не хватало одного года до двадцати.
676
Гл. 120, где сообщается о смерти отца рассказчика и его сверстников, служит водоразделом в тексте саги: старшее поколение сходит со сцены, а молодое тут же затевает жестокие распри. Хельги Толстяк — отец Эгмунда сына Хельги. Флоси сын Бьёрна — шурин Стурлунгов, упоминался еще в гл. 5 в числе провожатых Торда сына Стурлы. О Сигурде сыне Орма и его распрях в 1197–1208 см. первые главы саги.
677
В числе предков Гицура была Тора, незаконнорожденная дочь конунга Магнуса Голоногого (ум. 1103), см. выше, прим. к гл. 35.