Счастливчик
Шрифт:
Федор Николаевич вздрогнул и опустил пилу. Павел видел, его слова производили нужное впечатление.
– За время дороги я плохо сошелся с Варей. Я не понимаю блаженных, а она явно из их числа – ума нет, одна оголенная душа. Мы ее учили, но я не знаю, насколько уроки задержались в ее голове, и как эта девица будет вести себя, когда окажется в вашем окружении. Она называет вас и государыню папой и мамой. Мне от этого жутко.
Федор Николаевич посмотрел Павлу в глаза и потер лицо ладонями. Великий князь знал этот жест - так государь невольно выражал свое вероятное согласие в сложных ситуациях. В душе вспыхнула благодарность
Вечером Павел воспользовался приглашением командира охранного отряда попариться в маленькой баньке на заднем дворе. Мыло, судя по запаху и качеству, было реквизировано красноармейцами из государевых сундуков. Воровство среди конвоя не поощрялось, но, по русской традиции и для общего пользования, имело место. Зато веники были хороши – свежие, самосрезанные, отменно вымоченные.
Удачно примостившись рядом с довольным парной и березовым массажем комиссаром Разиным, Павел ненавязчиво добился разрешения показать именитому доктору цесаревича свою «сестрицу» для консультации.
А после бани, сидя в кругу отмытых красноармейцев под чахлыми деревцами недалеко от особняка, великий князь заметил у раскрытого окна Веру. Старшая царевна остановила взгляд равнодушных светлых глаз на шумной компании мужчин и зябко передернула плечами. Рядом с сестрой появились Надежда и Любовь: контрастно-оживленные, хихикающие, хитро поглядывающие на сборище у баньки.
– Вот разморило мужланов, - не сдерживая голоса, заметила Надежда по-английски.
– Они редко моются, будто табун жеребцов нас стережет, - фыркнув, засмеялась младшая царевна.
Павел еле сдержался, чтобы самому не расхохотаться над глумливыми шутками аристократок. Вера молча прикрыла окно, никак не отреагировала на подтрунивание сестер. Посмотрела сквозь мутное стекло, прежде чем скрыться в комнате. Павлу показалось, что девушка вглядывалась во что-то сквозь существующую реальность, настолько отстраненным было ее похудевшее и побледневшее лицо.
Наутро Павел попросил домовую хозяйку Матрёну Степановну помочь Варе одеться по-городскому и повел «сестрицу» на встречу с доктором. Конвой лишь слегка заинтересовался блеклой девицей. Бдительный товарищ Егорьевский заметил Павла под руку с барышней, но лишь прищурился и издалека кивнул.
Пожилой доктор Ясенев, несколько десятков лет наблюдавший ближайшую родню государя, продрался цепким взглядом и через простоватое выражение лица, и через загар, и сквозь мужицкую бороду фальшивого красноармейца.
– Какими судьбами, Павел Дмитриевич? – потирая кисти одна об другую, будто умывая, шепотом поинтересовался доктор.
– Да вот позволили мне, как охраннику на хорошем счету воспользоваться присутствием ученого человека из медиков и привести к Вам на осмотр эту особу, - заковыристо изъяснился Павел, с трудом заставляя себя не улыбаться во весь рот от встречи со старым знакомым.
Доктор посмотрел на увлекшуюся часами в стиле рококо, с завитушками
– А что, позвольте осведомиться, тревожит барышню?
Господин Ясенев всегда мог поддержать любую беседу и тон.
– Барышня считается у товарищей красноармейцев моей сестрицей, - на всякий случай, обозначил Павел.
– Определите степень ее разумности и поделитесь своими мыслями с государем. По-моему, у нее очевидные задержки в мозговом развитии.
Всё-таки Павлу удалось удивить знаменитого доктора. Ясенев уставился на девушку, словно на заморскую диковинку, а великий князь,под предлогом выйти покурить, покинул прохладное помещение.
Внутри особняка было не по-летнему холодно. У каждой двери стоял часовой.
– Брр, неуютно тут, как в ледяном тереме, – поделился Павел ощущением с первым же попавшимся солдатом.
Заметил коменданта, выходящего из гостиной. Вслед Егорьевскому неслась гневная английская речь. На простом лице мужчины появилась довольная ухмылка.
– Такие нервные, эти бывшие вельможные дамы, - сообщил он то ли часовому, то ли Павлу.
Великий князь пошел за комендантом.
– Что доктор сказал по поводу сестрицы? – поинтересовался Егорьевский.
– Оставил поговорить. Для впечатления гражданину специалисту требуется время.
– Размяться не желаешь перед завтраком? – вроде бы равнодушно спросил комендант.
– Быстро дрова кончаются, – усмехнулся Павел, но насторожился. Слишком часто его сталкивали с государем.
– Доктор занят в последнее время, в доме болеют все. Даже учитель, тот вроде здоровый был, а сейчас постоянно за спину хватается или за брюхо. Наши бойцы обленились, две пилы сломали уже, - охотно поделился соображениями Егорьевский. – Да и с арестантом спорят, приходится отводить и внушение делать, чтобы драки не получилось. А ты, Павел Дмитриевич, редкой невозмутимости товарищ. Двойную порцию каши обещаю. Еще и сестру твою накормим.
Павел пожал плечами и, подтверждая слова коменданта о своей сдержанности, ничего не возразил.
Федор Николаевич выглядел уставшим, словно не спал накануне.
– Я видел вчера великую княжну Веру, - сразу сказал Павел, как только они взялись за пилу, а Егорьевский отошел на достаточное расстояние. – Что с ней случилось, ваше величество?
Государь вздохнул.
– Она… изменилась. Еще по пути в Тобольск веселая была, шутила, унывать никому не давала, дерзила даже. Всю зиму и весну, пока сюда не переехали, держалась. И вдруг словно у нее силы закончились. Аппетита нет, желаний нет никаких. Ночами не спит, а если заснет – то вскоре вскочит с дикими глазами – пожары ей снятся. Бред ее я не разобрал, но Надя с Любой шепнули недавно, что она во сне постоянно повторяет твое имя. Крепко ты ей в душу запал, Павлуша.
Федор Николаевич посмотрел в ясное небо.
– Я смирился с мученическим венцом для нас всех, а ты явился, соблазняешь будущим для дочери. Как отец, я желаю Вере долгой и радостной жизни. Наверное, ты - единственный, кому я мог бы ее доверить.
– Когда-то родители не одобряли вашего настойчивого желания жениться на тёте, - задумчиво выговорил Павел. – Государь Николай Николаевич благословил вас с Софьей Александровной на брак лишь перед смертью. Похоже, трудный путь к счастью - наследственный у Никитиных.