Счастливчик
Шрифт:
Из-за ширмы появились переодетые девушки. Государь и доктор молча переглянулись.
Сейчас Павел мог убедиться, как удивительно похожи великая княжна и Варя, хоть глаза и подмечали малейшие нюансы: Вера была старше, чуть выше, грациознее, походка легче, жесты точнее. Гордый поворот головы и прямые плечи. Волосы – крупными волнами, пепельного оттенка, много привлекательнее просто-русых прямых прядей Вари. Длинная шея и маленькая родинка на ключице - сейчас Павел не видел ее, скрытую глухим воротником ситцевого пестрого платья, но помнил по прежним балам. Серые глаза
– Пожалуй, твоя идея не так уж плоха, - обратился к Павлу государь.
Он поманил за ширму старшую дочь и великого князя. Доктор Ясенев усадил перед собой Надежду и Варю и начал задавать какие-то отвлекающие вопросы про самочувствие, делая пометки в журнале.
А Федор Николаевич развернул чистое полотенце, бережно высвободил небольшую икону.
– Не знаю, зачем из дворца взял, - пробормотал он, словно себе под нос. – Не должна бы пригодиться. Но, смотри-ка, оказалась уместной.
Государь посмотрел на Веру и Павла.
– На колени, – приказал тихо.
Перекрестил Казанским Пречистым Ликом Богоматери сначала дочь, потом молодого человека.
– Благословляю на долгую и согласную жизнь вместе. Береги Веру, - государь посмотрел заблестевшими глазами на Павла.
Великий князь кивнул, не имея слов от волнения, и почтительно приложился губами к руке государя.
– А ты, родная моя, отныне слушайся его и почитай, как супруга, - строго обратился Федор Николаевич к дочери.
Вера спокойно поцеловала руку отца, но Павел видел, что девушка думала о чем-то своем, и кажется, неприятном. Она часто хмурилась и сжимала губы, словно переживая приступы боли.
Государь вручил Павлу благословенную икону, трижды расцеловал в щеки.
– Ступайте с Богом.
Сквозь пелену непрошенных слез великий князь взглянул в голубые глаза Федора Николаевича. Откуда-то появилось горькое осознание, что виделись они в последний раз.
Азартно играющие в карты охранники не обратили на выходящих на улицу никакого внимания.
Часовой у калитки окликнул:
– Не будет ли покурить, товарищ Дмитриев?
Крепко удерживая в руке холодную ладошку царевны, Павел похлопал себя по карманам, нашел портсигар, угостил двух красноармейцев американскими папиросами. Обменялся парой фраз про жаркую погоду и безответственность некоторых товарищей, похмельно отсыпающихся в сарае на заднем дворе. На бледную, неброско одетую девушку мужчины не смотрели – о глупенькой сестре солдата Дмитриева знали в отряде.
С бешено колотящимся сердцем, каждую секунду ожидая окрика и выстрелов в спину, Павел вышел с равнодушной Верой за калитку. Неторопливым прогулочным шагом парочка отправилась вниз по немноголюдному проспекту.
Вера спокойно рассматривала аккуратно расправленные гимнастерку и брюки-галифе,
– Сможете чувствовать себя свободно в мужском военном костюме? – осторожно поинтересовался Павел, указывая на форму. Вера кивнула. Она так и не взглянула в лицо молодому человеку, лишь на плотно сомкнутых губах появилась тень улыбки.
– Да, господин офицер.
Переодетая в обмундирование младшего офицерского состава Вера моментально приобрела мальчишеское очарование. Павел осторожно растрепал пышную прическу великой княжны, чуть косо надел купленный накануне картуз. Вера пригладила на себе гимнастерку.
– Прогуляемся, ваше высочество? – с вызовом спросил Павел, втайне надеясь, что царевна обратит внимание на тон.
– Почему бы нет? Погода отличная, - послушно отозвалась Вера.
В помещении бывшего овощехранилища, где местные барышники торговали лошадьми, Павел быстро выбрал двух молодых меринов, профессиональным взглядом гвардейца конного полка определив отличное здоровье, покладистый характер и выносливость животных. Увязав вещмешки на приобретенных скакунов, Павел отдал один повод спутнице. Царевна погладила своего серого в яблоках по теплому носу, легкая улыбка обозначила ямочки на впалых щеках. Вера всегда любила лошадей. От рынка до выхода из города было рукой подать, но с недавних пор занятый красной армией Екатеринбург охранялся пропускными пунктами с вооруженными бойцами.
На посту находился разморенный жарким днем красноармеец. Его товарищи спали неподалеку, в телеге с угрожающе нацеленным на город пулеметом. Солдат лениво просмотрел документы Павла, в том числе расписку с места временной работы с размашистой подписью коменданта Егорьевского, мазнул по лицу сонным взглядом и обратил внимание на отрешенно смотрящую в голубое небо Веру.
– А это кто таков?
– Брат мой, - отозвался Павел. – В соседнее село едем, договариваться о провианте для дома, - он многозначительно качнул головой в сторону, где приблизительно остался особняк инженера Игнатьева.
– А почему в форме дорогой? – указал наганом на тонкую фигурку постовой.
– Так из царских тюков, - развел руками Павел. – Они носили, теперь наша очередь.
– И то верно, - согласился красноармеец, почесал пятерней под жаркой папахой и откинул шлагбаум. В телеге даже не пошевелились.
За городом сразу началось поле и редкий лесок, спускающийся к небольшой мелкой речушке. Павел пустил коней рысью, поминутно оглядываясь на великую княжну. Вера, казалось, еще не поняла, что с ней произошло, лишь глубоко задышала полной грудью, наслаждаясь запахами травы, цветущей белой кашки и клевера, висящего теплого пара над рекой. Пьянящим запахом свободы.