Сделано в Японии
Шрифт:
— Без понятия я, Олежка. Я, так просто, — застеснялся Ганин. — У меня и бабла-то на него нет…
— Ты мне целку не строй тут! — вдруг посерьезнел Олежка. — Ты, блин, думаешь, Олежка — лох, да, Олежка — путяга коридорная, да?
— Да ничего я не думаю, Олежка! — невинно заморгал Ганин. — Чего ты обиделся?
— Того! У тебя, Ганя, спинжак за пять «манов» и «Картыга» на левой заготовке тыщ на двести, а ты мне поешь, что у тебя башлей нема! Ты кончай, Ганя! Я с тобой по-хорошему…
—
— А почем брал? — деловито поинтересовался Олежка.
— Девятнадцать тысяч, без налога.
— Не свистишь?
— Чтоб я от запора разорвался! — с кристально чистым взором саданул себя кулаком в грудь Ганин.
— А где?
— В «Сати» в Саппоро.
— Давно?
— В том году.
— Еще там есть такие?
— Не знаю, давно там не был.
— Я те, Ганя, сотовый свой оставлю. Как будешь там, позырь, ладно? Хороший спинжак!
— Позырю, Олежка. Так чего ты мне про «крузака»-то скажешь и про «поджарого»?
— Чего скажу… Серьезные тачки! Без фуфла и задрочки! — весьма серьезно произнес Олежка и задумался о чем-то глубоко своем, так что нам с Ганиным стало понятно, что в данный момент у парня перед глазами не два несвежих мужика контрастных национальностей и не высокая горка бурых куриных костей, а поджарый «челленджер» или вороной «крузак» со всеми наворотами, вернее, «фаршами».
— У тебя в мастерской такие есть? — прервал его мечтания любящий все опошлить Ганин.
— Че?
— У тебя в конторе такие тачки бывают?
— У меня?
— Ты вообще чем здесь занимаешься? — теперь уже я решил удовлетворить свое, не уступающее по силе ганинскому любопытство. — Чем иену сверлишь, Олежка?
— Я в мастерской работаю. При автомагазине.
— Что за магазин?
— «Сахкар» называется — «Сахалинский кар», короче, — «Тачка сахалинская»!
— Машинами торгуете?
— Магазин торгует, а я — в мастерской работаю.
— Чего делаешь?
— «Преподка» на нас…«Чего делаешь»…
— Что на вас? — Въезжать в олежковские базары мне был конкретный напряг.
— «Преподка», блин… — пригорюнился Олежка.
— Предпродажная подготовка, — пояснил мне Ганин. — Перед тем как машины в Россию продавать, их Олежка с корешами до ума доводит. Правильно я говорю, Олежка?
— Ну! Товар-то у нас, сам понимаешь, лежалый. На помойке то есть лежалый…
— Так прямо уж и на помойке?
— Ну не на свалке, конечно, но рядом. Старые тачки…
— Счетчик назад подкручиваете? — Я решил проверить
— Не, это нам ни к чему! Это твои тут пускай пыхтят! А нам килы сгонять упало! Мы, бывает, в обратном направлении крутим!..
— Чего так? — удивился я.
— Того, бля! Твои ведь родичи косо… ну японцы то есть… они ведь в «комке», если тачка больше сотни прошла, они ведь к ней даже подойти побрезгуют, да?
— Больше сотни чего? — Я решил уточнить свидетельские показания всезнающего Олежки.
— Сотни тыщ кило — чего, блин! Через плечо! Как все равно нерусский прямо!
— И что?
— То, блин. А у нас на Сахалине, там, или во Владике, в Хабе — ну везде, короче, сотня — это детский сад и ясли.
— А? — Я, конечно, понимал, к чему клонит словоохотливый Олежка, но все — таки хотелось как можно больше конкретики…
— На! Я говорю, на первой сотне, на первой сотне тыщ, еще конь не валялся и кровь из носа не шла!
— Э?
— Такуя! Олежка имеет в виду, что пробег в сто тысяч километров русского покупателя не остановит, — вмешался понятливый Ганин. — Так ведь, Олежка?
— Ну! Движок родной, косо… японский, он до двести тыщ…
— Двухсот, — громким шепотом поправил малограмотного Олежку строгий, но улыбчивый сэнсэй.
— …без ремонта ходить может. — Увлекшийся Олежка проигнорировал коррекцию своей грамматики. — А у вас тут сто тыщ прошла тачка — давай меняй!
— А внедорожники? — Ганин опять попытался направить логореичного Олежку в нужное нам русло.
— Джиповня то же самое, только джип джипу рознь…
— Чем это они друг другу рознь, Олежка? — потребовал Конкретизации категоричного постулата Ганин.
— «Крузер», «поджарый», «трупешник»…
— «Исудзу — трупер»? — уточнил я.
— Ну… это все тебе не «микрики» и даже не «ярвики» с «сирвиками», это, брат…
— Не мети так быстро, Олежка! — остановил его Ганин. — Корефан мой по-нашему не очень! Поясни товарищу что с чем?
— Блин, сами же их делаете, и им же еще поясни! — искренне сокрушился Олежка.
— Так что с чем?
— Ну, «микрики» — рафики то есть по-нашему, вэны, блин, микроавтобусы!
— Логично! — согласился с ним я. — Микроавтобус значит «микрик», вполне логично.
— А «ярвик» — это че? — спросил Ганин.
— «Ярвик» — это паркетник «мицубисевский». Там по-русски и по-английски написано… Поэтому «я — рвик»!
— Как это «по-русски»? — удивился Ганин.
— Ну так! Там, значит, первая буква в сокращении — наша «я». А уж потом английские «рэ» и «вэ».
— Русское «я»? — продолжал играть в новозаветного Фому упрямый Ганин.