Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

Данилюк Семён псевдонимом

– Майна!
– скомандовал он и полез в опущенный ковш.

– Самоотверженный человек, - Иван, заметив завистливый взгляд экскаваторщика, брошенный на спиртное, протянул ему початую бутылку.
– Хлебни! На задании посошок на дорожку дозволяю. - Если что, сами будете разбираться!
– экскаваторщик от души приложился к бутылке.
– Гори оно всё - залезай!

– Девочки, прошу в салон, - любезно пригласил Иван.

Экскаватор неспешно потрусил по шоссе - в весельи. Вика приспособилась на колене Ивана. Сам Иван с экскаваторщиком поочередно прихлебывали из бутылки. Третий выпивающий - Нинка - стиснутая меж мужскими коленями говорить не могла. Время от времени она игриво покусывала Ивана за гульфик, требовательно открывала рот, и он

вливал ей туда свежий глоток. Было хорошо. Но чего-то для полного кайфа Ивановой натуре не хватало. - Недопустимо медленно кандыбаем!
– сообразил он.
– Ну-ка добавь газку!

– Да ты сбрендил никак!
– экскаваторщик покрутил пальцем у виска.
– Надо чего удумал - "газку". Это ж не "Тойота" какая-нибудь, а экскаватор. - Та какая разница? Машина, вижу, японская, - Иван ткнул в бирку "Тадана". - Значит, скоростная.

– Ага! Как же. Двадцать километров не хочешь?
– парень ткнул в спидометр.

– А кто пробовал?
– Иван подмигнул.
– Может, в ней запас на все шестьдесят? Мы, физики-термоядерщики, на веру ничего не принимаем. Будем проводить испытания. Гони!

Экскаваторщик опасливо скосился на разошедшегося бугая. - Так ваш же вылетит!

– Пожалуй, что и вылетит, - согласился Иван. Глаз его закосил в радостном предвкушении.
– Тем более гони! За скорость плачу отдельно! В самом деле на первом же ухабе Осинцев взлетел над ковшом и со страшным грохотом обрушился о дно. Но тут же наружу успокоительно показалась рука с бутылкой. - От ведь какая живучая порода!
– расстроился Иван.

Под пьяные матерные песни экскаватор летел теперь по проселочному шоссе, выжимая едва ли не вдвое больше, чем предписывалось техническими параметрами. – А ты, дурашка, сомневался! Мы тебя еще на автогонки Париж-Дакар заявим!
– Иван от полноты чувств пристукнул лапой по "торпеде", отчего по ней пошла трещина. Растроился.
– О, какие непрочные экскаваторы пошли. Ближе к Перцову впереди показался "горбатый" "Запорожец". - Догнать и перегнать!
– отдал команду Иван. Впрочем указаний его больше не требовалось. Вошедший в раж экскаваторщик гнал вовсю - под подстрекательский женский визг.

Владелец "Запорожца" пребывал в мрачном состоянии. Проклятая развалюха подвела в очередной раз. Едва выехал с дачи, полетел приводной ремень. Кое-как заменил его шарфом и из последних сил тянул до дому. Всю дорогу его унижали. Сначала презрительно поклаксонил промелькнувший мимо "Жигуленок". Хотя терпеть от "Жигулей" он привык. Но следом его позорно обошел волосатик на мопеде, да еще и фигу мерзопакостную показал. Сзади опять нетерпеливо засигналили. Глянув в зеркало, водитель оторопело тряхнул головой, отгоняя наваждение: машину нагонял здоровенный экскаватор. Уступить дорогу экскаватору - это уж было бы пределом падения, – "Запорожец" надбавил скоростенки. - Не понимает намеков!!
– подметил Иван.
– Обходи! Лихо вильнув и "закусив" обочину, экскаватор выехал на узенькую встречную полосу, оказавшись бок о бок с упрямым "Запорожцем".

Иван высунулся в окошко, сложил ладони рупором. - Товарищ водитель!
– загремел он.
– Не нарушайте правила движения! Уступите дорогу скоростному транспорту!

Рискуя развалить машину на ходу, автовладелец добавил газу и вырвался на пару метров вперед.

И тогда случилось страшное видение. В полутьме из экскаваторного ковша поднялся вдруг чумазый матрос с гранатой в руке, тщательно прицелился, размахнулся...

Не дожидаясь дальнейшего, водитель "Запорожца" с воплем ужаса крутнул руль и выбросился в кювет.

С победными криками и улюлюканьем скоростной экскаватор ворвался в сонный Перцов.

Ночное репетиторство

В половине четвертого

утра Антон продолжал выстаивать в полутемном подъезде. Лики всё не было. Стоял устойчивый кошачий запах, из подвала тянуло затхлостью и мочой. Слегка отогревшись, он выскочил из подъезда, бессмысленно посмотрел на ее окна, которые давно вычислил, - всё такие же беспросветно темные. Окаймленный пятиэтажками дворик, еще полчаса назад погруженный в бордовую ночь, медленно, разводами начал проступать из темноты. Сначала стала видна витая скамейка, на которой Антон просидел первые два часа ожидания. Таинственный бугор с шишечкой посередине оказался песочницей с забытым детским ведерком. Мрачная, гудящая под порывами ветра горная гряда обернулась кустами сирени. Его зазнобило, - то, что в двенадцать ночи казалось свежестью, под утро превратилось в холод. Можно было уходить, - давно стало ясно, что барышня сегодня ночует не дома. И все-таки Антон продолжал ждать. На зло себе, сатанея от ревности, ждал. Более того, чем дольше тянулось время, тем отчетливей зрела в нем решимость дождаться ее, - пусть даже привезенную кем-то более удачливым, но - увидеть, убедиться самому. Понимал, как нелепо будет выглядеть, когда наткнутся они на него, как, должно быть, станет она потом, чтоб убить в любовнике ревность, подшучивать над незадачливым поклонником. Одной этой мысли всегда было достаточно, чтоб разбередить уязвленное самолюбие. Она подействовала и сейчас, но - иначе. Со скамейки он перебрался за куст сирени, - оттуда можно было наблюдать за аркой и подъездом, оставаясь незамеченным. Он дал себе еще один час на ожидание. Кажется, третий по счету. Вновь начало поколачивать от холода. Антон бросился на землю и принялся делать отжимания.

На шоссе затормозила машина. Послышался перестук каблучков. Антон вскочил, выглянул, - из-под арки показалась Лика. Одна. Стараясь держаться независимо, он вышел из кустов. При виде возникшего внезапно мужского силуэта она взрогнула, опасливо всмотрелась.

– Заставляете себя ждать, девушка, - развязно произнес Антон. Но дыхание, сбитое физическими упражнениями, подвело, и голос предательски дрогнул.

– Ты?!
– поразилась Лика.
– Давно здесь?

– Да не так чтобы очень. Часов с двенадцати, - Антон небрежно пристукнул по циферблату.

– Правда?! А мы с девчонками всё не могли расстаться. Сначала у одной на квартире, потом гуляли по набережной, делились планами.
– Лика пригляделась к тяжело дышащему ухажеру.
– Да ты ж продрог весь, бедняжка! От нее пьяняще пахло свежестью и духами. Внутри у Антона разом отпустило, - самое страшное, чего боялся, не произошло. Она оказалась одна, и она ему рада. - Ликушка! - он притянул ее, вжался лицом в смоляные волосы.

– Пусти же, увидят.

Она изогнулась, освобождаясь. В самом деле всего за несколько минут окончательно рассвело, хлопнула дверь отдаленного подъезда, - день занимался.

– Пойдем к пляжу, - посидим. Тем более спать совсем не хочется, - Лика ухватила его за руку и повлекла из двора, через шоссе, в скверик над Волгой.

Маленький скверик из десятка тополей возвышался над узкой пляжной косой. Снизу доносилось мерное урчание, - набегавшие волны облизывали берег.

Лика сидела на скамейке. Антон стоял перед ней на коленях, положив голову на юбку, а она задумчиво гладила его волосы, и со странной улыбкой вслушивалась то ли в то, что бессвязно лопотал он, то ли в голос внутри себя.

– Эх, Антон, Антон! Непутевый ты мой Антон. Всё у тебя не как у людей, – она с силой ухватила клок спутанных его волос и потянула, норовя причинить боль.
– И что ж мне теперь с тобой делать?

Антон встревоженно вскинул голову:

– Что угодно. Только не гони.

– Раньше бы это услышать, - задумчиво протянула Лика.
– Как же я о тебе мечтала. После колхоза всё ждала, что объявишься, попросишь прощения, скажешь, что это была ошибка и не можешь без меня жить.