Секция плавания для пьющих в одиночестве
Шрифт:
Лиза пришла к воротам даже раньше, чем нужно, и теперь слегка волновалась. Этим утром, возможно, ради него она стояла перед зеркалом дольше обычного; возможно, ради него ей захотелось избавиться от своих слабостей: накрасить губы, выбрать что-нибудь не слишком мятое, «поприличнее» — например, черную шерстяную юбку; она даже надела туфли на каблуке… От всего этого ей было неловко. Не слишком ли она перестаралась?
Он не пришел вовремя, и Лизе пришлось его ждать. Она присела на скамейку в главной аллее. Холодный ветер задувал ей под юбку. «Все-таки надо было надеть джинсы», — подумала Лиза. Минуты тянулись, а он все не появлялся. Когда
Внезапно Лиза отчетливо поняла: если они встретятся сейчас, что-то изменится, что-то уйдет. У нее промелькнула мысль: «Может, лучше бы он уже не приехал».
Как раз в этот момент Мара появился на подъездной дороге за воротами. Убегать было поздно. Лиза встала со скамейки и как-то нервно махнула ему рукой. На Маре были болотного цвета пуховик и какая-то дурацкая вязаная шапка. Увидев Лизу, он тут же снял эту шапку, — и было ясно, что он сам ее стыдится, — и неуклюже затолкал ее в широкий, неестественно отвисший карман. Она поняла, почему у него такие большие карманы: «Он набивал в них камни, когда шел в воду». И он догадался, что она тоже это поняла.
— Я рада, что ты приехал, — сказала Лиза.
— Я тоже рад, — сухо сказал Мара и неловко улыбнулся.
Они пошли по аллее в сторону жилых корпусов в тени неподвижных сосен. Им хотелось так много сказать друг другу, но оказавшись рядом, они почему-то — возможно, из-за смущения — не могли придумать, как начать разговор.
Чтобы уменьшить вред от этого молчания, Лиза потянулась к нему, она хотела взять Мару под руку, но Мара, не разгадав ее движения, как раз в этот момент отстранился. Он поздно понял свою ошибку, а Лиза, растерявшись на секунду, притворилась, что поправляет волосы. От этого им обоим стало только хуже, и потом они двигались на некотором расстоянии друг от друга, немного взволнованные из-за досадно упущенной возможности.
Поначалу они даже боялись посмотреть друг на друга и только изредка — для этого им приходилось совершать над собой усилие — осмеливались обменяться робкими взглядами и какими-то натянутыми улыбками. Только спустя некоторое время им удалось хотя бы разглядеть друг друга и признать, что Мара был тем самым Марой, а Лиза была той самой Лизой…
И все-таки каждый из них остался недоволен тем, что в реальности они выглядели иначе, чем сами себе представляли. Так, Лиза внезапно поняла, что Мара, оказывается, очень неуклюжий и рассеянный; к тому же бесформенная заношенная одежда висела на нем мешком, а роста он оказался чуть ниже, чем она запомнила. И то, как Мара все время сутулился и недоверчиво озирался исподлобья, только усиливало это впечатление.
А его в Лизе смутил непривычный наряд. Мара, обычно слишком невнимательный ко всему, что его не касалось, почти сразу решил, что Лиза выглядит странно. Непривычная одежда совсем ей не шла (юбка? каблуки?), это чувствовалось по ее скованным движениям, по нервному покусыванию ярко-накрашенных губ — это только подчеркивало ее широкий рот.
Впрочем, ему понравился ее нос с небольшой приятной глазу
Но на самом деле, пусть и не в глазах друг друга, они оставались все теми же Марой и Лизой. И если бы кому-то удалось посмотреть на них со стороны, (на их неловкие соприкосновения плечами, на их смущенные взгляды), то этот кто-то наверняка бы решил (потому что это так легко — выносить приговор незнакомым людям): эти двое подходят друг другу.
— Я живу вон там, — тихо сказала Лиза, указывая на один из высотных корпусов, — а здесь у нас столовая.
Мара смущенно кивнул. Ему тоже захотелось что-то сказать, но все слова как будто вылетели из головы. Спустя несколько секунд он ухватился за первую промелькнувшую мысль.
— Я привез вино, — тихо сказал он.
Лиза, услышав только последнее слово, улыбнулась и покачала головой:
— Я бы тоже сейчас выпила вина. Нет, вина здесь даже не купишь. Иногда я прошу санитарок привезти что-нибудь из деревни, но это большая проблема.
Мара кивнул и выдавил глупую улыбку. Все выходило как-то неправильно. Он собирался все ей объяснить, но в конце аллеи Лиза вдруг сощурилась и ускорила шаг: ей хотелось поскорее проскочить площадь перед парковкой — самый открытый отрезок пути. Меньше всего ей хотелось сейчас случайно столкнуться с Молоховым.
— Прогуляемся, если ты не против? — спросила она, оглядываясь по сторонам.
— Конечно, если ты не замерзла…
С минуту или больше они шли молча. Когда они вышли из аллеи на узкую тропинку, Мара дотронулся до ее плеча и приоткрыл свою потертую сумку, показав содержимое Лизе.
— Ты писала, что любишь красное полусухое, да?
— Ты привез выпить? — Она взволнованно улыбнулась. — Отлично! Будет чем согреться. Только не пали его, пока не придем ко мне в номер.
«К ней. В номер», — подумал Мара.
Вскоре они вышли к мосту над оврагом, через который вела дорожка к дальнему хозяйственному корпусу. Эту дорожку почти не чистили, поэтому по ней не гуляли старики. Лиза вела Мару почти бессознательно, думая о том, чем бы развлечь его потом. А Мара все время смотрел под ноги и даже не пытался заговорить первым. Только на середине моста он остановился и подошел к сырой холодной оградке и положил на нее локти. Лиза заметила, что Мару тоже что-то беспокоит. Она остановилась и тихонько подошла к нему.
На дне оврага в пяти метрах под ними лежал мкорый снег. Они простояли так несколько минут, и Лиза стала переминаться с ноги на ногу и похлопывать себя по бокам, чтобы не замерзнуть; а Мара, на рукавах которого появились большие пятна от сырой оградки, казалось, будто не замечал холода.
Лиза подумала, что Мара, может быть, из-за чего-то на нее обижен. Она положила руки на плечи Мары и сказала:
— Правда хорошо, что ты приехал.
— Да, — сказал Мара. — А тут, кажется, совсем не так плохо, как я представлял.