Сердце прощает
Шрифт:
Марфа подошла к одному, заглянула ему в лицо и несмело спросила:
– Как, соколик, зовут-то тебя?
– Кузьмой, - отозвался тот, - а по батюшке Иванович. Говорят, не совсем красивое имя, а по мне все равно. Как нарекли родители, так, значит, и называюсь.
В словах Кузьмы Марфа уловила то неброское человеческое достоинство, которое ей всегда нравилось в людях. Желая приободрить пришельца, она сказала:
– Что вы! Разве ваше имя плохое? Вот со школы еще помню: тоже в войну, в давние времена был такой Кузьма,
Окруженец улыбнулся и тихо ответил:
– То ведь был Кузьма Минин, богатырь, а я, Кузьма Васильев, незадачливый вояка...
– Сперва незадачливый, а после, может, будете и удачливый, приветливо сказала Марфа.
Осели на временное жительство в деревне, кроме Цыганюка, Васильева, и другие ополченцы.
* * *
Несмотря на жестокую расправу, учиненную в селах и деревнях, где сгорел на корню хлеб, то тут, то там вспыхивали новые пожары, выводились из строя продовольственные склады, скотосборные базы, маслодельные заводы. Но с каждым разом все пуще свирепствовали каратели.
Знали об этом и в лесу, в небольшом отряде Сидора Еремина, и действовать старались подальше от деревни.
...Ночь была безлунная, темная. Шли к мосту осторожно, цепочкой. Миновав поле, заросшее сорняками, вышли оврагом к реке.
Пробираясь берегом в зарослях ольхи, Сидор останавливался, прислушивался. Все было как будто спокойно. Доносился лишь плеск воды, да где-то позади, в глухом ельнике, ухал филин.
– Ну, вот и добрались, - сказал Сидор и показал рукой на чернеющий впереди мост.
– Действовать будем, как договорились. Валя и Люба останутся здесь и будут следить за дорогой. Мы с Виктором и Борисом перейдем на ту сторону реки.
Парни спустились под мост; Сидор отошел от дороги и притаился возле кустов.
– Была бы мина, и отпали бы все лишние хлопоты. В два счета справились бы, - тихо произнес Борис.
– Он высвободил пилу из жесткой мешковины, и она тонко прозвенела, врезавшись зубьями в деревянную опору.
Скоро упали один за другим отрезки опор. Виктор толкнул чурбаки вниз по насыпи, они с шумом покатились и бултыхнулись в воду.
Люба и Валя лежали на земле и не спускали глаз с дороги.
– Где-то сейчас отец? Каково ему там на фронте!
– с грустью сказала Люба.
– Здесь тоже нелегко, - вздохнула Валя.
– Чу!..
– перебила ее подружка.
– Слышишь?
– Кажется, кто-то едет по дороге.
– Пригнувшись, она побежала к мосту.
В это время Виктор и Борис, переводя дух, заворачивали в мешковину пилу и настороженно прислушивались. Внизу по-прежнему журчала вода, раздался всплеск рыбы, и ничто не напоминало об опасности. Вдруг Борис вскинул голову и сказал:
– Кто-то бежит.
Виктор глянул наверх, и в этот момент послышался встревоженный голос Любы:
– Ребята, где вы? Едет кто-то.
– В кусты, быстро!
– приказал Сидор.
Откуда-то
– Полицаи!
– прошептал Борис.
– Полицаи, - подтвердил Сидор.
– Только спокойно...
Трое прошлись взад-вперед, разминая ноги, и один из них пробасил:
– Ну, вот и приехали. Задача вам ясна?
– Чего тут может быть неясного, - ответил второй осипшим тенорком.
– Слушай, старшой, а что так приспичило охранять эту старую висячую галошу?
– спросил третий.
– Ничего не знаю. Раз приказано - будем охранять.
– Я слышал, будто будет проезжать какая-то важная шишка, - сказал осипший.
– Прекратить болтовню! Нам не положено знать, - осек его старший и повернул к повозке.
– Мы едем дальше, вернемся часам к шести утра, а вы тут смотрите в оба.
– Яволь! Бывайте здоровы!
– почти одновременно ответили ему полицаи и прищелкнули каблуками.
Когда повозка скрылась из виду, один из полицаев сказал:
– И дали же нам работенку... торчи здесь, как столб, под открытым небом.
– Служба есть служба, - отозвался сиплый тенорок.
– Говорят, появились партизаны, все партейцы.
– Ненавижу их, большевиков, всех перевешал бы... Цепляются, заразы, за старое, не понимают, что Германия пришла с новым порядком.
– Пока не истребим партизан, порядка у нас не будет, - сказал другой и, облокотившись на перила моста, мечтательно продолжал: - А все ж таки приятно, Матвей, что все так повернулось. Хотя и торчим здесь и дрожим... ночи-то вон какие прохладные...
– Да уж и пора - конец сентября, - сказал Матвей, и, подойдя к своему напарнику, предложил: - Ты пойди в порядке предосторожности к тому берегу, а я здесь осмотрюсь.
– Пойдем вместе.
– Робеешь?
– Да нет, вдвоем веселее.
– Нет, робеешь... А ты сообрази, кому мы здесь нужны? Ну, а чтобы нам до утра не стоять столбами, я облюбую подходящее местечко в кустах. Будет и обзор хороший и укрытие... вроде блиндажа. Советую и тебе.
– Сидор Петрович, что же делать-то?
– тихо спросил Виктор.
– Тише. Сейчас поглядим, - прошептал Еремин.
Проводив напарника через мост, полицай вернулся на прежнее место, немного постоял на дороге, а потом решительно направился к кустарнику. В тот момент, когда он вытянул руку, чтобы раздвинуть колючие ветки молодого ельника, Сидор стремительным движением накинул ему на голову плащ-палатку, а Виктор и Борис схватили полицая за руки. Несколько секунд спустя полицай лежал на земле.
– Готов, - глухо произнес Сидор.
– Что будем делать с другим?
– шумно дыша, спросил Виктор.