Сердце прощает
Шрифт:
– Возьми пока винтовку полицая и следи за мостом, - сказал Сидор. Вернется тот, и того придется кончать...
Прошло некоторое время, и второй полицай, осмотрев мост у противоположного берега, возвратился к своему напарнику. Свернув цигарку и закурив, окликнул его:
– Матвей, ты где?
– Здесь я, иди, - негромко ответил Сидор из кустов.
Полицай, ничего не подозревая, пошел на голос. Сидор вскинул пистолет... Грянули один за другим два выстрела, и тот замертво рухнул на землю.
Оттащив полицаев от дороги, парни перебежали
– Странно, не рушится, - сказал запыхавшийся Борис.
– Нужна небольшая встряска сверху, и тогда все будет в порядке. Теперь уже повозка с полицаями не проедет.
– Ну, как?
– спросил Сидор, увидев поднимающихся по насыпи ребят.
– Ваше приказание выполнено, - по-военному ответил Борис.
– Тогда пошли, время не терпит.
– А как насчет важной "шишки", которая должна здесь проследовать? спросил Виктор.
– "Шишка" теперь и без нас нырнет на дно, можно не сомневаться, усмехнулся в темноте Сидор.
– А где наши девчата?
– Я их уже проводил к лесу.
Пройдя с километр, Сидор внезапно остановился.
– Вы, ребята, что-нибудь слышите?
– Гул какой-то. Может, автомашина?
– прислушиваясь, спросил Виктор.
– Точно, идет машина, - сказал Борис.
– Может, вернемся?
– А мы и отсюда определим, что там будет, - ответил Еремин.
Ждать долго не пришлось. Через минуту раздался со стороны реки треск, сквозь грохот послышались крики, и все стихло.
Несмотря на удачи, которые сопутствовали крохотной группе, Сидор Еремин все сильнее ощущал ее оторванность, уязвимость в стихийных действиях. Надежной связи, вот уже который месяц, не было ни с партизанскими отрядами, ни с партийным подпольем района. Связь эту надо было наладить как можно скорее. И он решился.
...Была уже густая темень, когда Сидор вошел в знакомое село и постучался в закрытые ставни Семена Комова. Последние годы тот работал агрономом в колхозе; в начале пробежавшего лета был выдвинут на партийную работу в район, но сдать дела новому агроному так и не успел, - бесследно исчез из своего села перед приходом немцев.
Еще летом, до пожара в поле, Сидор наведывался в село Комова, к его матери, по оглохшая старуха несла такую несуразную околесицу, что он, раздосадованный, тут же распрощался с ней, так ничего и не узнав о Семене. Но все это время Сидор чувствовал, что есть здесь какая-то закавыка. Он был убежден, что не мог Комов пропасть просто так, исчезнуть сам по себе...
На этот раз, разглядев Сидора, старуха молча впустила его в калитку. И, едва он переступил порог, навстречу ему быстро вышел Семен.
– Ну, вот и нашел меня, - сказал он улыбаясь.
– Проходи, проходи... Я знал, что ты появишься.
Семен был низкого роста, с крупным лицом. Волнистые светлые волосы его были аккуратно зачесаны назад. Из-под густых бровей пытливо смотрели светло-серые улыбающиеся
– Да, Сидор, бежит времечко. Всякое с тобой пережили. А помнишь, как проводили первую большевистскую посевную? Пригоршнями семена собирали. Пахали на клячах... Я как сейчас помню Авдотьин рекорд. Не баба была, а сущая чертовка. И кобыленка-то у нее чуть держалась на ногах. Ветер подует - того и гляди упадет. И на тебе - рекорд, целых полгектара отмахала, а дело все оказалось в пол-литре водки. Напоила она свою лошадку и та, бедняжка, рванула на рекорд. Если бы Акулина не раскрыла тайну, то так Авдотья и вошла бы в историю рекордсменкой. И смех, и грех. Жалко только кобыленку - издохла через три дня... Да что это я тебе рассказываю? Небось не хуже меня все помнишь.
– Еще бы не помнить!
– сдержанно улыбнулся Сидор.
– Ведь мы тогда за этот "рекорд" по выговору заработали.
– Да, - вздохнул Семен и уже серьезно сказал: - Слышал я, горе у тебя большое... Палачи, только и можно сказать. Идут на все, лишь бы сделать покорными наших людей. Вот и придется теперь все силы класть на эту борьбу.
Семен насупил брови, отбросил назад сползшие на лоб волосы. В эту минуту Сидор, кажется, впервые увидел своего приятеля хмурым и озабоченным. Некоторое время они сидели молча, поглощенные собственными мыслями. Потом также молча закурили. Мать Семена вышла с ведром на улицу и по чистому полу разлился холодный воздух. За окнами завывал пронизывающий осенний ветер. Семен плотней задернул шторы на окнах и прибавил света в лампе. Затем, глубоко затянувшись самокруткой и пуская вверх струю синего дыма, сказал:
– Ну, давай, дружище, говори, как живешь, чем занимаешься?
Семен, судя по выражению его лица, ждал откровенного и исчерпывающего ответа, но Сидор ответил коротко:
– Живу, как бобыль бездомный, мотаюсь от деревни к деревне, прячусь у знакомых, в лесу, того и гляди схватят.
– Ну, и как же ты - так и будешь все время прятаться?
– А что же остается? Было бы хоть оружие, тогда другое дело...
– Это правильно, - согласился Семен, - но ты, наверное, знаешь пословицу: "Один в поле не воин".
– Почему один? Было бы оружие, и люди нашлись бы, - возразил Сидор и придавил окурок.
Семен тоже потушил недокуренную цигарку и, став еще строже лицом, сказал:
– Послушай, Сидор, есть для тебя одно дело.
– Говори. За тем к тебе и пришел.
Семен побарабанил пальцами по столу, словно собираясь с мыслями.
– Видишь ли, Сидор Петрович, я ведь также на нелегальном положении... Формирую райком... понимаешь сам, подпольный. Получил на то мандат обкома. Так вот, есть решение ввести тебя в состав райкома.