Сердце зимы (Колесо времени - 9)

Джордан Роберт

Пришельцы появились из леса, растянувшись в линию, как будто хотели казаться больше числом. Их было примерно сотня, впереди скакали двое, и двигались они с какой-то зловещей медлительностью. Половина несла пики. На плече, конечно, но они были готовы к бою. Шли они без всякого видимого порядка. На некоторых были панцири, кирасы или шлемы, но очень редко доспехи оказывались полными. Впереди шёл сам Масима. Его лицо под глубоким капюшоном казалось мордой бешеного горного кота, выглядывающего из своей пещеры. Интересно, на скольких из этих пик вчерашним утром красовались красные вымпела Крылатой Гвардии?

В нескольких шагах от Перрина Масима вскинул руку, останавливая своих людей. Он откинул с лица капюшон и пробежал глазами по рядам лучников. Казалось, ему

не было никакого дела до крупных снежинок, падающих на его бритую голову. Рядом с ним остановился широкоплечий мужчина с мечом за спиной и ещё одним - притороченным к седлу. Он не снял капюшона, но Перрин и так знал, что голова спутника Масимы тоже обрита. Странно, но на Масиму и на лучников он смотрел с одинаковым выражением на лице. Его тёмные глаза горели тем же страшным огнём, что и глаза Масимы. Перрин даже подумал, не сказать ли им, что с такого расстояния стрела, пущенная из длинного двуреченского лука, навылет пробьёт доспехи и человеческое тело под ними. Или упомянуть о Шончан. Берелейн советовала быть благоразумным. Наверное, учитывая обстоятельства, совет был хороший.

– Вы ехали меня встречать?
– неожиданно спросил Масима. Даже в его голосе чувствовалось какое-то напряжение. Всё, что он говорил, было важно, ни единого случайного, ничего не значащего слова. Треугольный шрам на щеке искривил его улыбку. Теплоты в этой улыбке, впрочем, не было.
– Не важно. Я здесь. Чтоб ты знал, никто из тех, кто следует за Лордом Драконом - да славится имя его в Свете!
– не пожелал остаться. Я не могу от них требовать такого. Они следуют за ним, как и я.

Перрин очень ясно представил полосу выжженной земли, протянувшуюся через Амадицию в Алтару и, возможно, дальше. Трупы и развалины на всём пути. Он глубоко вдохнул колючий зимний воздух. Фэйли важнее всего на свете. Всего! Если разрушений не избежать, пусть так оно и будет.
– Веди своих людей на восток.
– Он был поражён спокойствием собственного голоса.
– Я догоню вас, как только смогу. Моя жена похищена айильцами, и я иду на юг, чтобы вернуть её. Впервые он увидел удивление на лице Масимы.

– Айильцы? Так это не просто слухи?
– Он хмуро уставился на Хранительниц Мудрости.
– На юг, говоришь?
– Он положил руки на луку седла и снова стал изучать Перрина. В запахе Масимы появилось что-то странное; он не мог назвать это иначе, нежели безумием.
– Я иду с тобой, - решительно заявил шайнарец. Странно, помнится, он рвался попасть к Ранду как можно скорее. Только экономить время при помощи Единой Силы не желал.
– Все те, кто следует за благословенным именем Лорда Дракона - да осияет его Свет!
– тоже пойдут на юг. Убивать айильских дикарей - наш долг перед Светом.
– Его взгляд снова метнулся к Хранительницам Мудрости, и улыбка стала ещё более неприятной.

– Я высоко ценю ваше желание помочь, - соврал Перрин. Эта разрозненная толпа будет совершенно бесполезна в сражении с Айил. Тем не менее, их здесь тысячи. Они разбивали целые армии, хоть и не айильские. Какая-то деталь в головоломке сместилась. Едва не падая от усталости, Перрин не мог сообразить, что это за деталь и каким именно образом она сдвинулась. Просто он знал, что что-то изменилось. Какая разница, всё равно уже ничего не поделаешь.
– Мы сильно отстаём. Я намерен использовать Единую Силу, чтобы догнать их. Мне прекрасно известно твоё к ней отношение.

Люди за спиной Масимы зашептались, руки их стискивали оружие. Перрин уловил приглушённое "жёлтые глаза" и "Отродье Тени". Бритоголовый спутник Масимы уставился на Перрина, как на проклятого, а сам Масима просто молча сверлил его глазами.

– Он будет недоволен, если что-то случится с твоей женой, - сказал он наконец. Масима считал богохульством называть Ранда по имени. В некоторых случаях можно сделать и исключение. Но только потому, что твоя жена в опасности, а ты его друг. Только поэтому.
– Он говорил спокойно - для него это было спокойным тоном, - но глаза горели чёрным огнём, а лицо искажала ярость.

Перрин открыл было рот,

но передумал что-либо говорить. Масима согласился сделать исключение. Возможно, солнце завтра взойдёт на западе. Вдруг возникла мысль, что Фэйли находится в большей безопасности в плену у Айил, нежели он, Перрин, здесь и сейчас.

ГЛАВА 7

УЛИЦЫ КЭЙМЛИНА

Кавалькада Илэйн привлекала всеобщее в Кэймлине внимание, когда проезжала по улицам, то и дело взбирающимся на холмы и вновь спускающимся вниз. Золотой Лилии на груди её отороченного мехом малинового плаща было вполне достаточно, чтобы жители столицы узнали Верховную Опору Дома Траканд. Тем не менее, Илэйн откинула капюшон назад, так, чтобы издали была хорошо заметна одинокая золотая роза на короне Дочери-Наследницы. Не просто Илэйн, Верховная Опора Дома Траканд, но Илэйн Дочь-Наследница. Пусть это увидят и узнают все.

Купола Нового Города сверкали золотом и белизной в неярком утреннем свете. Сосульки искрились, свисая с голых ветвей деревьев, росших прямо по середине главных улиц. Солнце приближалось к зениту, но тепла не хватало, вопреки безмятежному и безоблачному небу. К счастью, сегодня не было ветра. Воздух был достаточно студён, чтобы заморозить её дыхание. Однако камни мостовой были чисты от снега даже в самых узких и извилистых переулках - город оживал и полнился суетливым народом. Возчики телег и фургонов, впряжённые в свою работу так же прочно, как их лошади в оглобли, смиренно поджимали свои плащи, медленно протискиваясь сквозь толпу. Грохотали пустые, судя по звуку, громоздкие повозки водовозов. Они спешили наполниться для борьбы со слишком частыми теперь пожарами. Несколько уличных торговцев и разносчиков, пренебрегая холодом, громко расхваливали свой товар. Напрасно - большинство народа торопилось по своим делам, стараясь как можно меньше находиться на воздухе. Но спешить не означало двигаться быстро. Город разбухал, его население переросло Тар Валон. В такой массе, даже те немногие, кто ехал верхом, не обгонял пешехода. За всё утро она заметила только два или три экипажа, осторожно пробирающиеся вдоль улиц. Если их пассажиры не были калеками или путешественниками, которым предстоял дальний путь, то они были глупцами.

Всякий, кто замечал отряд, замирал на мгновенье, сразу же выделяя Илэйн из остальных. Кое-кто поднимал на руки ребенка, что бы тот всё разглядел получше и смог когда-нибудь рассказать своим детям о том, что видел. Кем они при этом её называли - будущей королевой или всего лишь женщиной, на время овладевшей городом, оставалось под вопросом. Люди в основном просто глазели, но время от времени, когда она проезжала мимо, горстка голосов выкрикивала "Траканд! Траканд!" и даже "Илэйн и Андор!". Было бы лучше, если бы её приветствовали громче, но всё же молчание предпочтительнее насмешки. Андорцы вообще народ прямой и открытый, но никто не превосходил в этом жителей Кэймлина. Начинались восстания и королевы теряли свои троны, когда голоса кэймлинцев звучали недовольством на улицах города.

Ледяная мысль заставила Илэйн поёжиться. Кто правит Кэймлином - правит Андором, говорили в старину. Это было не совсем справедливо, что убедительно показали Ранду, но Кэймлин оставался сердцем Андора. Она могла сколько угодно предъявлять свои права на город - Львиное Знамя и Серебряный Замковый Камень Дома Траканд попеременно развевались на башнях внешней стены - но душа Кэймлина ей пока не принадлежала. А это было гораздо важнее, чем власть над камнями и известью.

Наступит день, и они все будут приветствовать меня, пообещала она себе. Я заслужу их одобрение. Сегодня, однако, на заполненных толпой улицах, среди немногих приветственных голосов, она ощущала одиночество. Она желала, чтобы Авиенда присоединилась к ней, просто для компании, но та не видела смысла забираться в лошадиное седло только для того, чтобы немного прогуляться по городу. Но Илэйн могла чувствовать её и на расстоянии. Хотя это и отличалось от уз с Бергитте, она могла почувствовать присутствие своей сестры в городе, подобно ощущению кого-то невидимого в той же самой комнате. И это успокаивало.