Сердце знает
Шрифт:
— Ну-у, — с недоверием протянул Риз.
Сило засмеялся, доставая спички из кармана рубашки. — Так и сказал: «Тебе показалось, Сило. Ничего такого они не делали!». Он буквально задохнулся от возмущения. — Черт побери, как будто я не знаю своего собственного клейма! Как будто я не знаю клейма племени Сиу! А они клеймили тех коров совсем другим клеймом. И он это прекрасно знал — это был Мосли, помнишь такого?
Риз покачал головой, сворачивая трубочки из газеты для разжигания костра. Суперинтендант резервации является чиновником Бюро по делам индейцев, он
— Этот был скользкий тип, — сказал Сило. — Он мне посоветовал забыть обо всем. Помнишь карикатуру в журнале про грабителей, — повернулся он к жене, — которые говорят: «Забудь об этом»? — изобразил он в лицах.
— Но ты не забыл, — улыбнулся Риз, — так ведь?
— Нет, не забыл. Я поговорил тут с некоторыми людьми, а они все в один голос: «Сило, лучше тебе об этом забыть. Черт побери, ты ничего не сможешь сделать, сможешь только пострадать». А потом кто-то выстрелил в дверь моего пикапа, чуть не убил. Пуля вошла в сидение. — Он еще раз взглянул на тетушку Лили. Она сидела, плотно сжав губы. — И она тоже сказала, что лучше мне заткнуться? Ну, я и заткнулся.
— Но забыть не забыл.
— Нет, забыть не забыл. — И, снова перевоплотившись, Сило проговорил гангстерским голосом: «Забудь об этом!»
Усмехнувшись, Риз поджег свою газету от его спички и смотрел, как она горит. — А как ты думаешь, что случилось с отцом?
— Он не захотел заткнуться. Это все, что я знаю.
Риз сунул свой факел из газеты в костер. Это похоже на отца, подумал он. Заткнуться — это не в его духе.
И что же дальше?
— Вы просили меня вернуться? — Риз глядел, как языки пламени ползут вверх по аккуратно сложенной пирамидке дров. — Вы хотели, чтоб я занял его место?
— Ну да, конечно. Это здорово, что ты доработаешь его срок. Так и должно быть. Но тебе незачем высовываться, как это делал твой отец. Тебе и говорить-то ничего не нужно. Надо просто присутствовать на собраниях, сидеть и смотреть им в глаза, чтобы помнили.
Риз посмотрел ему в лицо. — А я-то думал, что должен завершить его дело.
— Заверши его срок. Просто ходи на собрания и присутствуй. И молчи. Ты что, не знаешь? У нас, индейцев, так принято. Ты что, не понимаешь? У нас, индейцев, другого пути нет. Они любят, когда мы плачем и молчим. — Силс поудобней устроился на корточках. — Э-э, да ты ничего не смыслишь в политике!
— Значит, заткнуться и ходить на собрания, — сказал Риз. — Это лучше всего. Сиди там в Совете и наблюдай. Там есть говоруны. А есть такие, что сидят и кивают.
— Ты хотел сказать «куняют», — вставила тетушка Лили.
— Ну, такие тоже есть, — сказал Сило. — Но ты будь умнее и просто кивай, в знак согласия.
— Кивать, в знак согласия, или голосовать по совести? Моей и отца? Посмотри на меня внимательно, дядя. Этот индеец никому своих слез не покажет. Скажи-ка
Сило пожал плечами. — Хочу выиграть джип, который стоит в вестибюле.
Риз усмехнулся. — А во что ты играешь, в карты или в автоматы?
— Ни в то, ни в другое, — бросил Сило, взглянув украдкой на жену. Она рассмеялась и покачала головой. — Нет, правда. Да я туда и не хожу. Ну, может, с пятицентовым автоматом поиграю чуть-чуть, не более того. Вообще-то, скучное это занятие, если хочешь знать. — Он бросил в костер пучок полыни, в небо поднялся сноп искр. — А от джипа я бы не отказался.
— Что эти казино принесут всем нам, как ты думаешь?
— Рабочие места, — сказал Сило, — это уже хорошо. Эти лакота, из тех мест, где ты сейчас живешь, они и впрямь получают по полмиллиона долларов в год?
— Ты хотел сказать, наши богатые братья, — улыбнулся Риз, услышав, что дядя произнес название восточной ветви Сиу. — Они получают большие деньги, дядя. Но их всего-то двести человек в племени, и они живут рядом с большим городом. Таких случаев очень мало. Я знаю еще одно племя в Коннектикуте. Остальные индейцы никаких доходов не имеют.
— А я на это и не рассчитываю. Думаю, все будет, как обычно. Программа длится года два. Какие-то чужаки на ней богатеют, потом они уезжают, а мы здесь спорим, кому достанутся пустые здания, которые остались после них.
— Это не программа. Это бизнес. Если он начнет приносить деньги, думаю, нам следует пустить их в дело.
— Какое дело?
— Не знаю. В других резервациях строят заводы. Индейцы всегда делают что-нибудь для армии. Ну, там, камуфляжную сетку, или еще что-нибудь такое. Мы должны производить что-нибудь полезное. Что-нибудь, что нужно людям и что можно получить только от нас. — Риз рассмеялся. — Поговори с Билом Гейтсом, может он подключится.
— Нам нужны рабочие места, — повторил Сило, бросая в огонь еще одну охапку полыни. Риз полной грудью вдохнул ее пряный аромат, выслушивая ответ старика. — Я хочу, чтоб у наших детей было будущее, понимаешь? Здесь, где мы живем, где мы всегда жили.
— А почему не вложить деньги в школы, дороги и больницы? — спросила Хелен. — Нам бы это совсем не помешало. И в жилье тоже.
— Я хочу, чтоб мы сами управляли всем этим, — сказал Сило. — Чтобы строили их для себя так, как мы хотим, чтоб правительство не решало за нас.
— И при этом ты считаешь, что я должен сидеть в Совете и кивать головой? — сказал Риз, переводя взгляд с дяди на свою покалеченную тетушку, которая сидела у него за спиной в сгущающихся сумерках. — Вообще-то, они сказали, что это разумно. Они не сказали, что это правильно. А еще, они не употребили слова «должен».
— Что ты можешь успеть за три месяца, мой мальчик? — спросил Сило. — Послушай меня. Не высовывайся. Сиди, ниже травы, тише воды, пока не кончится срок.
— Втяни голову в плечи, взгляд опусти в землю, и пусть твой конь бредет понуро, так что ли? — эхом отозвался Риз. — Но я, хоть и втяну голову в плечи, — все равно удобная мишень.