Серебром и солнцем
Шрифт:
– Куда мы идем? - очнувшись, спросила Мира. Бовенс улыбнулся, в улыбке была знакомая усталость, но и довольство:
– На посвящение избранной.
Посвящение избранной? ...Опять? На миг Мира вспомнила доверчивую улыбку Литы, и к горлу подкатила тошнота.
– Я carere morte, - слабо сказала она.
– Вы только что видели моих кукол – каково? Должна ли я быть там?
– Ты сегодня дала всем надежду, - сказал Бовенс. Его голос потонул в сонме других голосов. Они ступили в подземный зал. Немногие защитники Источника встретили вампиршу радостными возгласами.
Огни светильников
И было почти идеальное посвящение. Воплощение древней легенды в жизнь. В разгромленной церкви, на руинах старого мира... Вампирша, встав на место главы ордена, принимала клятву избранной. Мира говорила три заключительные формулы, а собравшиеся благоговейно внимали каждому её слову и каждый вспоминал свою клятву и вновь принимал её. Одна Мира была неспокойна. Пламя свечей казалось ей неровным, дрожащим, и, почуяв её слабину, тени в углах гримасничали и плясали. А восемь крылатых теней над церковью взлетали и снова падали, касаясь крыльями то звезд, то камней предгорья. Они кружились хороводом, то растягиваясь в воронку, то расплываясь в диск. И вой ветра в их ушах казался хозяйке стоном самой Бездны. Не той - пустой, жестокой матери вампиров - Той, что стояла над ней: Бездны Вселенной. Той, что является источником всех чувств, идей и стремлений: и злых и добрых...
– Эй, - кто-то тихо тронул ее за руку, и Мира очнулась. Посвящение закончилось. Габриель уже о чем-то беседовала с Алексом, а к ней подошла Диана.
– Мира, что с тобой? Тяжело принимать новую способность? Отпусти кукол, с нами теперь избранная.
– Я отпущу их... потом, - Мира помолчала.
– Диана, скажи, а где сейчас Карл? В каком госпитале?
– Здесь, в госпитале при церкви, - Диана ободряюще улыбнулась.
– Я как раз хотела тебе сказать... Дары и Меркеса не было на посвящении - значит, они сейчас с ним.
Госпиталь при церкви занимал длинный и низкий одноэтажный дом. Мире открылся холодный тесный коридор, почти тонущий во тьме. В дальнем его конце умирал огонек лампадки, и она задохнулась, увидев этот маячок, обозначивший простую деревянную дверь, ведущую в боковую комнату, - маленькую звездочку надежды.
''Он жив, правда ведь, жив? Иначе лампадку потушили бы, верно? '' - почему она так решила, Мира не могла сказать. Разум хватался за самые нелепые связи и детали, пока она быстрым шагом шла по коридору на огонек за закоптелым стеклом. Сердце заходилось в бешеном стуке, и все же она едва ощущала его своим. Это был огромный барабан, отмеряющий последние мгновения до того, как правда откроется ей.
Дверь была
Тут, как и предсказывала Диана, был старый врач ордена - Меркес и Дара в сестринской униформе. Но ее в непривычном наряде Мира узнала все же быстрее, чем человека, лежащего на постели у окна. Мужчину с изжелта-бледным лицом, исхудавшего и осунувшегося. Ввалившиеся глаза, обведенные темными кругами, были закрыты, - но спал он или был в глубоком обмороке? Искусанные губы приоткрыты. Грудь была перебинтована и петля бинта шла внахлест вокруг шеи. Забинтовано было и запястье правой руки, в нее, безвольную, как у куклы, Меркес вкалывал сейчас иглу от прибора переливания крови.
''Переливание крови''...
– что-то шевельнулось в памяти. Ну конечно!
– Возьмите мою кровь!
– глухо сказала Мира, шагнула вперед. Дара, эмоционально говорившая Меркесу что-то про камфару, медленно обернулась и как-то бессмысленно поглядела на нее, будто только что проснулась.
– Возьмите кровь carere morte, если другого средства нет! У нас сейчас есть дар, значит, и надежда на исцеление!
– Инициация умирающих долгой мучительной смертью дает безумных от голода и совершенно неуправляемых carere morte, не способных исцелиться, - быстро, четко возразил Меркес, точно говорил это не впервые, и только потом обернулся к ней.
– Вако? Что вы тут делаете? Выйдите немедленно!
–
Его слова произвели прямо противоположное действие: Мира бросилась к Карлу. Она почти дотронулась до его бессильно лежащей поверх одеяла руки, когда ее остановила Дара.
– Мира, и правда, выйди, - тихо сказала она.
– Потом придешь, не сейчас.
–
– Да почему?! - она не сдержала рыдание после этого крика, вся боль от того, каким она увидела любимого, выплеснулась в нем.
– Карл... - тише не то позвала, не то всхлипнула она, но потусторонне бледная Меренс упрямо вцепившись в плечи, не пускала ближе к нему.
– Пойми ты! – крикнула она, эхом Миру ударило то же, что и у самой, отчаяние в голосе охотницы.
– Ты carere morte! У него осталось так мало сил, а ты вытянешь последнее! Ты его убьешь за минуту даже не прикосновением - взглядом!
Мира застыла, как от пощечины, и в молчании позволила вывести себя в коридор. Она отошла к противоположной от двери стене, уперлась ладонями в нее, бесполезно пытаясь успокоить себя этим холодным прикосновением и не броситься на Меренс. Ведь то, что та сказала было такой жестокой... правдой.
Дара тоже отступила.
– Я говорю это не потому, что хочу занять твое место... хоть так, - тихо, без сотой доли прежней ярости сказала она. - Потому что это правда! Ты убьешь его! Я пошлю за тобой, когда ему станет лучше. Или хуже...
– А сейчас какой прогноз?
– прошептала Мира. Дара устало и печально поглядела на нее... и вздохнула с безнадежностью, в которой без слов можно было прочитать ответ.
– Я дам вам попрощаться, - пообещала она и скрылась за дверью палаты. Мира дрожаще выдохнула, прислонилась к стене спиной. Несколько минут она еще постояла так, прислушиваясь, но за дверью было тихо. Потом вышла в сад.