Серебряная тоска
Шрифт:
Момент. Ига, мама.
Я обречённо вздохнул и прошелестел босыми ступнями к аппарату. Ну, думаю, за что на этот раз?
– Бонжур, мама, - выдохнул я, взяв трубку у Руслана.
– Игорь.
– Мамин голос звучал, как всегда строго-назидательно.
– Ты ещё не успел взять трубку, а уже нагрубил.
– Чем же, мама?
– Своим обречённым вздохом. Мама не так уж часто звонит тебе. Ты же маме вообще никогда не позвонишь. Тебя не волнует, здорова ли мама, жива ли мама....
– Извини,
– Дел? У тебя появились дела? Ты устроился на работу?
– Всё не так страшно, - начал объяснять я.
– А, вообще, да - я работаю. Я пишу стихи.
– Игорь. Работа - это то, за что платят. Вот что. Я хочу, чтобы ты сегодня же приехал ко мне. Нам необходимо поговорить, как ты будешь жить дальше.
– А, по-моему, без этого можно спокойно обойтись.
– Игорь. Не груби. В конце концов, я требую, чтобы ты приехал.
– Мама, ты же знаешь - наши разговоры всегда кончаются ссорой.
– Если ты будешь иметь терпение выслушать, что тебе говорят, и не грубить, ссоры не произойдёт. К сожалению, ты этого не умеешь.
– Умею. Я умею выслушивать советы, но не поучения.
– Игорь. Давай это обсудим не по телефону. Я жду тебя в два часа.
– Хорошо, мама, я буду. Что взять с собою - шампанское или коньяк?
– Ремень.
– Ай!
– завопил я вдруг. Это умывшийся Руслан подкрался сзади и с оттяжкой хлестнул меня по голой жопе полотенцем.
– Игорь, перестань ёрничать, - строго сказала мама.
– Я не ёрничаю, - жалобно произнёс я.
– Это Руслан тут дерётся.
– Детский сад. Вам уже обоим по двадцать семь лет. Тебе на следующей неделе исполняется двадцать восемь. Твой инфантилизм меня просто пугает.
– Не бойся, мам, эта болезнь не смертельна. Ай!
– Русланчик хлестнул меня полотенцем по-новой.
– Для тебя - смертельна. Всё. По телефону с тобой беседовать бесполезно. Я тебя жду в два, если помнишь.
– С ремнём?
– спросил я, но мама уже повесила трубку.
Я грозно повернулся к Руслану.
– Смерти ищешь?
– процедил я.
– Реванширую, - объяснил Руслан.
– И как часто?
– поинтересовался я.
– То есть... ты в каком смысле?
– Счас узнаешь, в каком. Дай-ка сюда полотенце. Ну, кому сказал.
Русланчик понурил голову и послушно отдал мне полотенце.
– Повернись.
Видя, что выхода нет, Русланчик ещё более понурился и повернулся.
– Не сильно, да?
– попросил он.
– Это уж как получится.
Я натянул полотенце и... не ударил. Русланчикова попа смотрелась так беззащитно, так по-детски, что даже в шутку не хотелось по ней бить. Я несильно шлёпнул по ней ладонью и положил руку Русланчику на плечо.
– Ну, чего ты, мяфа.
– Так не будешь бить?
– Не буду.
–
– А мне тебя жалко.
– Ты это брось.
– Не брошу. Маленьких обижать нехорошо.
– Зато легко.
Мы не выдержали и расхохотались.
– Бедный ты бедный!
– Русланчик потёрся своей небритой щекой о мою. Мамка тебя сегодня наругает. Ещё и ремнём выпорет.
– Ай!
– автоматически воскликнул я.
– Авось, не выпорет.
– Выпорет, выпорет. Я Анну Борисовну знаю. И поделом.
– Что значит - поделом?
– возмутился я, отстраняя Руслана.
– Да ведь вас, Матушинский, драть надо. Уроков не учите, мышей не ловите.
– Что я вам, кот?
– Будь вы кот, никто б не требовал, чтобы вы учили уроки.
– А мыслимо ли требовать от пионэров, чтоб они ловили мышей?
– Конечно. А на субботниках?
– Русланчик, иди на хер.
– А я уже там, только ножки свесил.
– Ладно, давай лучше оденемся.
– Зачем? Мне больше нравиться голеньким бегать. Голый человек на голой земле.
Дидро-Руссо, Москва-Петушки, пятнадцать-ноль, авантаж Эдберг.
– Совсем крыша поехала, да?
– Ага, - обрадованно признался Русланчик.
– С кем поведёшься, от того ума и наберёшься. Давай будем двумя психами?
– Что значит - давай будем? А мы кто?
– Полтора психа. Ты - полный, а я - наполовину.
– Поворачивайся, - сурово молвил я, потянувшись к отброшенному полотенцу.
– Всё же, будешь бить да?
– затрясся Руслан.
– Ты не оставляешь мне выбора. Грубишь, не желаешь одеваться. Счас расплатишься за свою наготу.
– А сам-то, сам-то? Ты тоже голый.
– Опять грубишь. Поворачивайся.
Русланчик неожиданно схватил полотенце перед моим носом и повернулся.
– Ну, тиранствуй, деспот, - обречённо сказал он.
– Отдай полотенце. А то как же мне тиранствовать.
– Гнети. Самодурствуй. Лей расплавленный свинец в глотку свободной мысли.
– А полотенце дашь, юродивый?
– Руби головы, поднятые вверх. Выкалывай глаза, обращённые к свету.
– Слушай, Русланчик...
– Пляши на трупах.
Я пустился в пляс. Русланчик сначала удивлённо смотрел на меня, а потом принялся отплясывать со мной напару.
– Давай хоть музыку включим, - предложил я.
– Там, радио...
– А вдруг по радио про сельское хозяйство?
– Спляшем под сельское хрзяйство.
Мы включили радио. Передавали бессмертный "Rock Around the Clock". И под его звуки в маленькой квартирке посреди большого города два голых влюблённых психа, в счастьи своём не стесняющиеся целого мира, самозабвенно отплясывали самую фантастическую джигу всех времён и народов.