Серебряная тоска

Юдовский Михаил Борисович

– Отдохни, мама.

– Мне бы очень хотелось отдохнуть. Я страшно устала.

– Ты устала от себя, мама.

– Я хотела бы, чтоб у тебя была постоянная работа, дающая твёрдый доход. Чтоб у тебя была семья. Жена, дети. Чтоб я могла нянчить внуков. Я хотела бы, чтобы ты был счастливым.

– Верю. Но счастливым так, как ты это понимаешь.

– А как ты это понимаешь?

– Никак.

– Вот именно, что никак.

– Мама, я хочу быть таким, каков я есть. У меня есть мой мир, мои стихи, у меня есть...
–

тут я осёкся.

– Что у тебя есть?
– Мама подняла на меня пытливый взгляд.

– Всё у меня есть, - буркнул я.

– У тебя ничего нет!
– неожиданно крикнула мама.
– Ни семьи, ни работы, а главное - нет чувства долга. Ты живёшь на иждевении у Руслана. Сам Руслан, кстати, работает. И Сергей работает. И Коля. Ты один ни о чём не думаешь. Ты безответственен. Мне стыдно. Я никогда не думала, что у меня вырастет такой сын.

– Откажись от меня.
– Я доел рассольник и отодвинул от себя тарелку.

– Все твои слова - ёрничанье и блеф. Равно как и твои стихи.

– А ты их читала?

– Я всё равно ничего не понимаю в поэзии. Я химик. Зато понимаю другое: если б они чего-то стоили, их бы печатали.

– Действительно, мам, как всё просто.

– Игорь. Сын. Сынок.
– В голосе мамы вдруг проскользнуло что-то такое, от чего у меня невольно сжалось сердце.
– Ну не все же обязательно хорошие поэты. Может, ты бы мог найти себя в чём-то другом.

– Спасибо. Я уже нашёл себя.

– Есть столько интересных профессий. Кем бы ты хотел стать, если б не стихи?

– Никем.

– Можешь не волноваться, - сказала мама после паузы.
– Им ты уже стал.

– А теперь ты ёрничаешь.

– Ты меня очень огорчаешь. Как Руслан так долго может выносить тебя?

– Скрежещет зубами, бедный, но выносит, - усмехнулся я.

– Тут нечему улыбаться. Возможно, он по дружбе и не говорит тебе...

– Мама!
– взмолился я.
– Можно, мы с Русланчиком сами в этом разберёмся?

– Действительно, это ваше дело, - согласилась мама.
– Хотя со стороны выглядит довольно странно. Слушай, Игорь, скажи мне честно: в каких вы с Русланом отношениях?

– В прекрасных.

– Я имею в виду совсем другое.

– Что же?

– Вы живёте вместе. Уже довольно долго. Девушки у тебя, насколько мне известно, нет. Не знаю, не знаю...

– Слушай, мама!
– взорвался я.
– Ты уж действительно лезешь не в своё дело.

– Этого бы ещё только не хватало!
– Мама испуганно посмотрела мне в глаза.
– От тебя, Игорь, конечно, всего можно ожидать...

– Всё, мама, спасибо за рассольник.
– Я резко поднялся из-за стола.

– А котлеты с гречкой, Игорь?

– Спастбо, я сыт.

– Поешь.

– Говорю же, не хочу.

– Доведёшь ты меня до могилы, - вздохнула мама.
– И себя убиваешь, и меня.

– Ты сама себя убиваешь!
– Я чувствовал,

что близок к истерике.
– Ты как паровой каток, который всех и всё хочет снивелировать до уровня собственных представлений о том, что правильно, а что нет. Ты всегда права, всегда права! А это, в конце концов, невыносимо. Я лучше пойду, мама, пока не наговорил такого, о чём после буду жалеть. До свиданья, мама.

– Постой ещё одну секунду.

– Да? Что?

Мама подошла к комоду, выдвинула ящик и достала оттуда пятьдесят рублей.

– Вот. Возьми.

– Спасибо, мама, но денег я у тебя не возьму.

– Возьми. Это я не тебе.

– А кому же?

– Вам с Русланом. Некрасиво, что только он тратится на тебя. Возьми, пожалуйста.

К тому же, у тебя скоро день рождения. Считай, что это частично и мой подарок.

Игорь, прошу тебя, возьми. Не для себя. И даже не для меня. Для Руслана. И передай ему привет от меня.

– Спасибо, мама.
– Я сунул деньги в карман брюк, чувствуя, как полыхают мои щёки.
– Правда, спасибо.
– Я нагнулся, чтобы поцеловать маму, но она как-то устало отстранила меня рукой.

– Иди сын.

– Извини, мама.

Я направился к двери.

– Постой секунду.

Я остановился. Мама подошла ко мне, нагнула мою голову к себе и поцеловала в щёку.

– С днём рождения, сынок.

– Спасибо, мама.

– Хоть, говорят, поздравлять заранее - плохая примета. Не забудь Русланов ремень. Пороть тебя, боюсь, слишком поздно.

Я не сел в трамвай, а решил пройтись пешком. На душе было тошно.

"Не купить ли Русланчику, ну, и себе коньяку на вечер? Или просто водки?" - подумал я, но вспомнил, что сегодня воскресенье и все магазины закрыты.

Таксиста, что ль, остановить и купить у него?

Я не стал останавливать таксиста. Вместо этого я подошёл к старушке, торговавшей цветами, и купил у неё три гвоздики. Для Руслана. Гвоздички, побитые морозом, выглядели жалко и совсем не пахли. Но я всё равно уткнулся в них носом, как, бывало, в детстве зарывался лицом в мамины ладони. На душе потеплело. Я улыбнулся и зашагал домой.

* * *

Когда Игорь ушёл, Руслан, долгое время не зная, чем заняться, сидел в кресле и наблюдал за причудливым полётом мухи. Муха металась по всей комнате, как сумасшедшая, серьёзно жужжа.

"Это бессмысленно и совершенно не алгоритмизуется, - подумал Руслан. Хотя..."

Руслан порывисто вскочил и включил компьютер. Пока старая развалина загружалась, Руслан успел сварить себе кофе в медной джезве, налить его в чашку и подкурить сигарету.

"Поставим задачу так, - рассуждал он, стуча по клавишам.
– Мухой движет исключительно реакция на внешние раздражители, поскольку мозга у неё нет, а есть один нерв - от глаз до жопы. Что может её раздражать? Свет. Мои телодвижения.