Серебряные крылья

Кузнецов В. А.

обратном пути в середину группы штурмовиков ошалело заскочил откуда-то Ме-110. Первой же

очередью Мовчан сбил его.

Не верилось, что полет может окончиться так удачно: ни одного самолета не потеряла наша

группа, сбили же трех фашистов. Удар нанес большой ущерб врагу, мы радовались победе вместе с

летчиками 62-го и 198-го штурмовых полков. На разборе генерал похвалил всех.

Мы поняли, что хорошо подготовленный, организованный и внезапный налет —

залог успеха.

Ведь летчики узнали о боевой задаче — нанести удар по «Шаталову» — только за 4—5 часов до налета.

Техники — только после вылета. Это обеспечило столь необходимую при ответственных массированных

вылетах внезапность.

Росло мастерство наших командиров, и мы с сожалением вспоминали ежедневные полеты в

светлое время мелкими группами на аэродром совхоз «Новое Дугино». Задание все знали за сутки, и нас

всегда встречали над целью большие группы истребителей врага. Сколько было потеряно над этим

аэродромом наших самолетов и летчиков!

И вдруг — удивительная причуда войны — наш полк садится на аэродром совхоз «Новое Дугино».

Мягко касаются колеса «яков» по-весеннему ярко-зеленой полосы аэродрома. Рядом бетонированная

полоса, но она взорвана немцами.

Саша Клюев, Вернигора и я бродим вокруг аэродрома и вспоминаем прошлогоднюю штурмовку.

Идем на кладбище. Сняв пилотки, медленно обходим могилы, молча вспоминаем тяжелые бои над этим

аэродромом.

Около кладбища — круглые окопы зенитных орудий. Их было здесь шестьдесят четыре...

На рассвете восьмого июня нам поставили задачу: прикрыть группу Ил-2 312-го штурмового

полка, идущих на штурмовку аэродрома «Сеща». Ведущий группы — штурман полка майор Михайлов —

набрал шестерку летчиков и поставил задачу.

Полет исключительно сложный, хорошо бы взлететь с рассветом, но штурмовики, стоявшие на

другом аэродроме, не торопились. Винокуров вышел из самолета и что-то начал вырезать перочинным

ножиком на березе.

— Решил себя увековечить, — пояснил он.

На курсах мы подружились. Виктор хорошо рисовал, и открытка с простым, но очень удачным

карандашным наброском моей любимой девушки хранилась у меня в планшете.

Солнце стояло высоко, когда показались штурмовики. Наши летчики бросились по самолетам, и

через несколько минут шестерка «яков» была в воздухе. Над целью штурмовиков атаковала большая

группа ФВ-190. В завязавшемся бою погиб старший лейтенант Винокуров. И не радовало, что наши

сбили трех «фоккеров», — всех потрясла гибель товарища.

Я подошел к березе, на которой перочинный нож оставил неровную надпись: «В.

Винокур». Не

успел Виктор дописать двух букв — нужно было срочно вылетать. Рядом с березой, понурив голову,

стояли Вернигора, Рыбалка, Клюев, Гугнин.

А утром снова боевой вылет. Мы все сидим на командном пункте — двадцать девять летчиков с

командиром полка. А самолетов только шесть.

Черепанов медленно, веско ставит задачу по прикрытию штурмовиков. Потом спрашивает:

— Кто болен и не сможет лететь?

Молчание, никто не встает.

— У кого перерывы в полетах, кто не сможет лететь по другой причине? — продолжает командир

полка.

Все сидят не шелохнувшись.

— Поведет шестерку майор Цагойко, — коротко бросает Черепанов. — Подбирайте, Николай

Васильевич, группу.

Цагойко встал, повернулся к летчикам. Глаза отливали решимостью, сталью. Он горд, что группу

предложено вести ему. Цагойко обводит взглядом летчиков. Все, затаив дыхание, не отрываясь, смотрят

на командира.

Как-то не так ставят задачу Черепанов и Цагойко — тянут, медлят. Обычно передадут по телефону:

«Вернигоpa, Клюев, на КП», и летчики бегут получать задачу и так же быстро вылетают выполнять ее.

Так бывает всегда, но сегодня...

— Тянут кота за... — шепчет Вернигора.

— Тсс...

— Справа ведомым пойдет Непокрытов, — сообщает Цагойко свое решение.

Высокий младший лейтенант, под стать своему командиру, быстро вскакивает и вытягивается.

Лицо бледнеет, но в глазах гордый блеск. Скорее, это блеск восхищения своим командиром: не забыл его

Цагойко. Для ведомого нет ничего неприятнее и страшнее, если командир откажется взять его в полет.

— Садись, — медленно продолжает Цагойко. — Слева Вернигора, Клюев, выше на шестьсот и

правее меня Мовчан и Рыбалка.

Цагойко повел свою группу к самолетам, а мы остаемся на земле, потому что нам не хватило

боевых машин.

Налет, очевидно, будет массированный. Над аэродромом проходят группы штурмовиков. К ним

пристраиваются истребители соседнего полка. Высоко в небе красиво проходят девятками двухкилевые

Пе-2.

Летчики сидят в самолетах. Рассвело, уже день, вылет... Все понимают, что бомбить и штурмовать

Сещу, Шаталово, Орел, Брянск днем — это необычайно трудно. Но никто не ропщет. Все понимают, что

задумана большая операция по уничтожению авиации противника на земле. Уничтожить ее на земле —

значит дать вздохнуть нашим наземным войскам, потому что бомбардировщиков у фашистов становится