Сессия в условиях Талига
Шрифт:
Он травил меня, начиная с Сакаци. Подмешивал какую-то дрянь в воду и вино, а может и в еду, чтобы я присягнул ему. Но как теперь с этим бороться, чтобы не угодить на плаху? Никак. Вот и оставалось создавать видимость верной службы. А теперь я сдал Величеству отличного друга. Если бы не те, кто томились в Багерлее и кому нужна была моя помощь, пошел бы и признался Альдо сам, взяв на себя вину Удо. Но… увы и ах.
Получая от ликтора свитки бумаги, подписанные королем, гимнет-капитан Мевен складывал их в окованный бронзой сундук. Его запечатают Мевен и Рокслей, геренций и цивильный комендант, то есть я. Альдо решил соблюсти все меры предосторожности.
– Печать наложена, –
– Печать наложена, – буркнул Дэвид мрачно.
– Печать наложена, – проскрипел геренций Врогг.
Затем он поднял книгу-реестр, поставил на подставку. Я встал с места, с повышенным интересом рассматривая блестящие носки своих сапог, и услышал, как в мою честь ударяют в пол древками алебард. Но это событие даже не порадовало мою гордость. Открыв книгу на нужной странице, Врогг поклонился и сделал шаг назад. Я же сглотнул и, мелько глянув на опись разобранных уголовных дел, расписался. Так же, как когда-то в Лаик – не глядя и криво.
– Печать наложена, – проговорил я, прижав к белому воску перстень. Остался надорский вепрь. – Да исполнится воля государя.
– Совет окончен, – вздохнул Альдо. – Мы отпускаем геренция и ординаров.
Врогг поклонился и закрыл книгу, двое гимнетов вытащили сундук. Распахнулись двери и все присутствующие стали выходить. Ну не все, а геренций, ликторы и ординары. И Кракл. Остались исключительно одни эории. Величество нахмурился и нервно сжал подлокотники.
– Эории Талига, мы должны сообщить вам весть, которая изрядно нас огорчила. Граф Гонт оказался недостоин своего титула и своих предков. Он был застигнут на месте преступления, его вина полностью доказана. Преступник подлежит суду и казни, однако мы не можем забыть о былой верности Гонтов и о том, что Удо Борн оказал нам и Талигойе неоценимую услугу, разыскав раненного в бою с войсками узурпатора герцога Окделла. Учитывая ходатайство Его Высокопреосвященства Левия и Ее Высочества Матильды Алатской, мы оставляем Удо Борну жизнь и приговариваем его к пожизненному изгнанию с лишением титула и дарованной нами собственности. Удо Борн сегодня же навсегда покинет Талигойю, и ни он сам, ни его потомство не пересекут границу под страхом немедленной смерти. Мы же во имя чести эориев велим по возможности избегать разговоров о его преступлении. Герб Гонтов мы передадим ближайшему из потомков казненного узурпаторами Рутгерта Гонта. И пусть наша мягкость в отношении Удо Борна не станет соблазном для прочих. Тот, кто оскорбит своего короля и поднимет руку на наших верных вассалов, умрет, какими бы ни были его предыдущие заслуги и кто бы за него ни просил. Да будет так, а теперь все, кроме герцога Окделла, свободны.
Оставшись и слушая, как уходят другие, я продолжал любоваться сапогами и ненавидя при этом белобрысое Величество всей душой. Больнее всего было осознание моего бессилия. Я совсем ничего не мог поделать: ни отослать Айрис в Надор, ни как-то попытаться защитить Катарину, дабы Робер не страдал, если с ней случится что-нибудь. А Придд совсем затихарился после ареста вассала и ушел в глубины.
– Окделл, ты же понимаешь, что исповедь Эрнани не должна всплыть до суда? – зло спросил Альдо, не сводя с меня пристального взгляда. – А я не могу отказать кардиналу в посещении Багерлее.
– Да, – подтвердил я тихим бурчанием. – Вы уже говорили.
– Не голубь, а гадюка крылатая! Хотя теперь я верю, что это не ты, и прости за подозрения, – проронил Альдо без какого-либо, впрочем, раскаяния. – Главная проблема в том, что медузью писанину видел Нокс. Ну и ладно, вряд ли он прочел ее внимательно.
Самое обидное, что и правда! Мне пришлось быстро свернуть
Значит остается тот вариант, что Удо ознакомился с исповедью, которую не стал сжигать Альдо. В любом случае, песенка вассала Приддов спета. Он поступил слишком опрометчиво.
– Если Левий сунул нос в это дело, – ткнув со злостью перо в чернильницу, Альдо чуть не сломал его, – значит, Борна нужно немедленно убрать из столицы. И сделаешь это ты.
– Конечно, – опять на меня свалили грязную работу. На душе стало мерзко. Но ведь… у Удо нашли яд!
– Проводишь мерзавца до Барсины и тут же возвращайся. Ты мне нужен. Жаль, что больше некого отправить с Борном. Тебе ведь его откровения уже не страшны, а другим? Вот Робер слишком добрый… Ладно, Окделл, иди, – тон его посуровел. – Мне надо кое-над-чем подумать.
– Над чем? – машинально спросил я, вставая.
– Над манипуляциями Алисы Дриксенской. Могло быть и так, что ее игры начались с исповеди Эрнани. Она собралась построить Талигойю без Раканов и за ней все пошли. Ну… Что она обещала?
– Исповедь была у Алисы, – предположил я.
– Если ты выяснишь, как Удо про нее узнал и где она сейчас, тебе цены не будет, – подмигнул неожиданно развеселившийся Альдо. – И я окончательно перестану тебя подозревать. Думаю, ему сказал брат перед восстанием. Тебе тогда было пять лет.
Ты меня лучше перестань травить всякой дрянью, Величество, вот за это буду очень благодарен.
– Ваше Величество, – приперлись Мевен и четверо гимнетов в лиловом, – посол Гайифской империи ждет уже полчаса.
– Пригласите, – сухо ответил король. – А потом отведите Борна к Ее Высочеству. Хотя мы бы не советовали гимнет-капитану пить с государственным преступником.
– Гимнет-капитан пьет с хозяйкой дома Раканов, – откуда ни возьмись вышла принцесса Матильда. – И по ее настоянию.
– Хорошо, – Альдо чуть успокоился, – тогда пусть идет исполнять свои обязанности.
Мевен молча вышел, а я понял, что еще немного и скоро начну вздыхать не хуже Робера. Может быть, взять в команду принцессу? Так ведь она против внука не пойдет, станет возражать относительно особо кардинальных мер, сцепится с норовистой Айрис. Ох, что же делать-то? Ответ на этот вопрос пришел сам собой, когда явились Дуглас и хмурый Удо.
– Темплтон, – как же Альдо любит всех испытывать, – сейчас у тебя есть выбор, но это на пять минут. Либо ты отправляешься с Борном к Чужому, либо остаешься со мной. Но я измен не прощаю.
– Я остаюсь, – буркнул Дуглас, – но Удо – мой друг. И все.
– Ты тоже мой друг, – усмешка Борна была печальной, – им и останешься, куда бы тебя не занесло. Но спасать нужно не меня, а остающихся.
– Угроза? – нахмурился Альдо, зачем-то схватив меня за локоть. Он бы еще за меня спрятался, вот честно!
– Предсказание, – честно и правдиво ответил Борн, прямо глядя в лицо Величеству. – Ты много треплешь про гальтарские обычаи, Альдо, но древние не мстили покойникам и держали слово. Потому что их боги не одобряли подлости.