Сессия в условиях Талига
Шрифт:
– Джереми в особняке? – спросил я у Нокса, когда Сона все-таки соизволила пройти в ворота.
– Нет, монсеньор, – тот отрицательно покачал головой. – Я еще понадоблюсь?
– Вряд ли. У вас дела? – спросил я, рассеянно разглядывая черные ворота, с которых сняли воронов. Они казались печально пустыми.
– С разрешения монсеньора я навещу родных, а то не удалось сделать этого в праздники.
– Да, конечно, – бессильно откликнулся я, внезапно погрустнев. Почему-то стало казаться, что из этой передряги длиною в зиму я выйду лишь вперед ногами.
Ну ладно. Посижу, почитаю,
– Монсеньор будет обедать?
– Нет.
Оказавшись в своей комнате, я сел за стол и начал письмо. Получилось нечто повседневное, вроде рассуждений о погоде и надорской природе, да о сыновнем почтении. Если после того скандала с Айрис она все еще считает меня своим сыном. Ох. Айрис… Надо будет повидаться с ней, ведь крысята, наверное, скоро должны родиться, если уже не появились. Да и по ней самой я соскучился. И надежда на то, что они с Робером все-таки сойдутся, не пропала.
“…сим остаюсь преданный Ваш сын Ричард”. Вот и дописано. Поставив перо в чернильницу, я размял уставшие пальцы и вздохнул с облегчением
Утром, когда все будет сделано, письмо отправится в Надор, а потом “матушка” прочтет. Правда, хотелось бы новых известий от Реджинальда, а то подозрительно долго он молчит. Хотя, учитывая то, как “прекрасно” работает почта Талига, можно даже не рассчитывать на быстрые уведомления от Ларака. Я положил письмо на стол. Скоро должны высохнуть чернила.
Время шло. Неведомо куда пропавший Джереми не возвращался. Вепрь стоял на полке и поблескивал бронзовым бочком, а также смотрел на меня маленьким хитрым глазом. Его нашли в дворцовой кладовой и Альдо передал мне, как память о старых временах. На клейме виднелось “296 год Круга Молний”. Тогда он был грязно-зеленым и пыльным, но его начистили до блеска. Хороший кабанчик – потом отвезу его в Надорский замок. Рокэ на память точно не оставлю, ему кабаньих голов достаточно.
Посмотрев на стопку чистых листов, я вспомнил про Мэллит. Написать ей? А куда: в Алат, в Сакаци, куда-нибудь еще? Может быть, прекрасная гоганни сейчас в пути, может забыла обо мне. А если набраться храбрости и пригласить ее в Ракану? Нет, уважаемый Окделл-Сергеев, чего удумал! Здесь опасно для тебя, чего уж про нее говорить… Вздохнув, я встал и вышел торопливо из кабинета. Нервы напряглись – где же Джереми? Где его кошки носят и к какому Леворукому? Уже за окном стемнело.
– Джереми не возвращался? – нервно спросил я у дежурного слуги, что сидел на стуле, возле колокольчика.
– Нет, монсеньор.
Оставалось лишь вздохнуть, закусить губу и попытаться отвлечься на поздний ужин. Еда, горячая и вкусная, не лезла в рот, напряжение нарастало, очень хотелось поскорее избавиться от этого губительного беспокойства.
Ну ладно. Если Джереми не вернется к ночи, перетащу тело в подвал сам. Там достаточно холодно, ничего с трупом не случится, а крыс в подвале нет – сам проверял. Я нащупал в кармане ключ.
– Который час?
– Около восьми.
Вздохнув, я быстрым шагом направился к двери кабинета и вставил ключ в замочную скважину. Несколько раз повернул. Отчего-то было не по себе, но я держался. С ума сводил бой часов, потому что сошлись стрелки. Потрогав деревянные черные завитки, я распахнул дверь кабинета. Или она распахнулась сама? Непонятно Имеет смысл зажечь там свечи, вдруг местная магия подействует и выходцем Удо не станет?
Во рту мгновенно пересохло. Слабый свет из коридора просочился в комнату, оставляя янтарные пятна на полу и ножках кресел. От ужаса стало трудно дышать и хотелось броситься прочь, однако я храбро зашагал вперед. За два дня и ночь кабинет выстыл, в нем не топили, так что тело вряд ли начало гнить и разлагаться. Дрожащими руками я торопливо зажег свечу и тут же едва ее не выронил. Эй! А тело-то где?!
На диване, кроме разбросанных подушек, никто не лежал. Удо не было здесь – ни живого, ни мертвого. Твою мать!!! Едва сдерживая вопль ужаса, я выбежал из комнаты и тут же врезался в дежурного лакея.
– Что?! – крикнул я, чувствуя, как по спине ползут мурашки и капли ледяного пота.
– К вам посетители, монсеньор, – ровно ответил лакей.
– Дикон?
Зажглись свечи, в полумраке, на фоне покачивающихся рыжих огней, я разглядел седовласого, хоть и не старого человека, с усталым смуглым лицом. Рядом стоял другой южанин, низкорослый и с насупленной мордой. Что опять случилось? Переводя дыхание, я смотрел на них. Они – на меня. Все дружно молчали.
– Здравствуй, Робер. Здравствуйте, господин генерал, – произнес я, закрывая за собой дверь кабинета. – Пойдемте в гостиную. В этой комнате слишком сильный запах… лилий.
Иноходец пристально и хмуро посмотрел на меня, но ничего не сказал, коротышка же бодро потопал вперед, едва ли не обгоняя слугу. Я и Робер Эпинэ шагали медленно и молча. Это печальное шествие закончилось в хорошо освещенной гостиной, где я, как хороший хозяин, сел в кресло и предложил гостям вина. Оба отказались. Чувствую, по их долгому молчанию, что они тоже наломали дров. Про свои дрова я им лучше рассказывать не буду, а вот про их косяки выслушаю с удовольствием.
– Дикон, – начал надломленным голосом Иноходец, – твой слуга Джереми погиб.
– Как? – вздохнул я прерывисто. На отчаяние уже не хватило сил.
– У генерала возникли подозрения насчет него, поэтому мы пригласили его в особняк, – понурился Робер. – Там в ходе допроса выяснили, что…
– Что он – редкостная тварь и не единожды покушался на вашу жизнь, – продолжил вместо прервавшегося Эпинэ Карваль. – Ваш камердинер попытался сбежать от нас и упал на лестнице, когда его вели на казнь. Поскользнулся и полетел вниз. Разбил голову об камни.