Шелковая императрица

Фреш Жозе

Вернувшись на Шелковый путь, ма-ни-па отметил про себя, что тюркская армия изгнала с него все караваны. Не имея удобного пристанища на дороге, путники вынуждены будут искать убежища от разбойников на обходных тропах, стараясь незамеченными преодолеть опасный участок.

Подходя к Турфану после того, как он, не задерживаясь, по широкой дуге миновал Хами, спеша к Пламенеющим горам и боясь найти там то же, что и в Дуньхуане, ма-ни-па прикинул, что у него ушло больше десяти дней на дорогу от Дуньхуана до этой «прекраснейшей жемчужины Шелкового пути».

Оазис, где нашли пристанище

манихеи, к счастью, не пострадал.

На рынке цвела прежняя утонченность и роскошь: золотые гроздья винограда на прилавках (того сорта, что особенно любила императрица и которые правители города, находившегося под защитой Китая, посылали ко двору в начале каждой зимы), великолепные шерстяные ковры, брошенные на пороги лавок ювелиров, как простые циновки, чтобы завлечь богатых покупателей; слитки золота, серебра и бронзы из Китая и Согдианы, Сирии и Персии, порой и римские сестерции, и греческие тетрадрахмы, служившие платой за пряности и меха, шелк и прочие редкости.

Ма-ни-па почти осязаемо чувствовал всю эфемерность этого бойкого рынка, всю сложность мира, где сталкивались разные традиции и вероучения, через который проходили люди, гонимые жаждой наживы или стремлением познать неизведанное, — все те, кто вступил на Великий Шелковый путь.

Смешение народов и обычаев создавало здесь новую невероятную нацию, более утонченную и мудрую, чем те, что послужили для нее строительным материалом. Но неустойчивое равновесие в любой момент могло нарушиться из-за вспышек дикости, вторжения разбойников или захватчиков — или в силу полного несовпадения картин мироустройства, обнаружившегося между людьми внезапно, из-за какого-нибудь пустяка.

К счастью, главная сила, цементировавшая это образование — жажда наживы, — была сильнее любых других, и потому, несмотря ни на что, жизнь на Шелковом пути двигалась вперед. Проходило время после очередного нашествия — и люди обживали руины, восстанавливали разрушенные дома, заново отстраивали оскверненные храмы и с рвением первооткрывателей начинали новый виток жизни.

После того ужаса, который ма-ни-па увидел в Дуньхуане, он твердо решил прежде всего удостовериться, что у Луча Света все в порядке. Чтобы не привлекать лишнее внимание, тибетец начал неспешно обходить улицу за улицей, пытаясь угадать, где тот обитал и разводил шелкопрядов.

В конце концов он понял, что так ничего не выйдет. Придется собраться с мыслями, вспомнить необходимые китайские слова и узнать, где находится миссия манихеев. Он огляделся и обратился с вопросом к торговцу арбузами:

— Маленький дворец там? Что есть? — он показал на самый большой дом, над которым развевалось знамя империи Тан.

— Это дом китайского губернатора Хона Красного. Но он только играет в шахматы и пьет чай, так что ступай своей дорогой. И еще: лучше, если у тебя все бумаги в порядке. Впрочем, делай, что считаешь нужным. Я всего лишь торгую арбузами и вовремя вношу плату за прилавок, — ворчливо ответил местный житель, гораздо увереннее говоривший по-китайски, чем ма-ни-па.

— А есть Церковь Света?

— В той стороне, через две улицы и направо!

Вскоре странствующий монах оказался на месте и постучал в дверь. Открывший ему манихей

с подозрением уставился на странного незнакомца. Однако когда ма-ни-па сказал, кого ищет, тот кивнул и сразу провел его к небольшой оранжерее.

— Какой замечательный сюрприз, ма-ни-па! Чему обязан я честью этого визита? Как там Пять Защит и Умара? И что с чудесными Небесными Детьми?

Ма-ни-па застал молодого кушанца за работой: тот возился с тутовыми деревцами, высаженными в огромные горшки. Он был удивлен и искренне обрадован появлением странствующего монаха.

— Ом! Меня отправил по срочному делу Пять Защит. Ты не поверишь, что это за дело!

— Так расскажи же скорей!

— Хорошо. Ом! Императрица У-хоу лично просит у вашей общины шелк.

— Императрица?! Ей понадобился наш шелк?

— Именно так. Ом! Ей нужно, чтобы тайная торговля шелком в Китае возобновилась.

— В это и вправду трудно поверить!

— Она готова пустить манихеев в свою страну в обмен на товар.

— У-хоу собирается нарушить закон?

— Она уверена, что добьется принятия нужного закона. Твой Совершенный Учитель сможет открыть свой храм в столице. Я прибыл именно для того, чтобы объявить эту добрую весть!

— Такая милость удивляет не меньше, чем все остальное. Море Покоя говорил, китайские власти держат под сукном два давно составленных указа: один — разрешение на манихейскую духовную практику в стране, второй — объявление несториан вне закона. Будто бы конфуцианцы сопротивляются этому. Но, полагаю, у императрицы достаточно влияния, чтобы преодолеть это препятствие…

— Я должен поговорить обо всем этом с Морем Покоя. Ом! Ты проведешь меня к нему?

— Конечно! Не сомневаюсь, что он очень обрадуется твоим новостям. Честное слово, несмотря на все противоречивые слухи об У-хоу, она мне симпатична! — засмеялся молодой кучанец.

Море Покоя принял их в библиотеке Церкви Света, где давал указания иллюстратору-китайцу, работавшему над миниатюрами к Великой Книге Мани.

— То, что ты рассказал мне, не так уж удивительно. Императрица Китая слывет отличным игроком в шахматы, — заметил Море Покоя, не в силах спрятать довольную улыбку.

— Что ей передать от вас? — поинтересовался ма-ни-па.

— Что я считаю ее предложение великой честью! Конечно, мы готовы сотрудничать с ней! С помощью У-хоу учение Церкви Света на землях Китая может продвинуться так быстро, как я не смел и надеяться… Я и вообразить не мог, что мы получим опору в ее лице: стоит только вспомнить о грубости и нелюбви к нам китайского губернатора Турфана, который то и дело грозит высылкой! — взволнованно сказал Совершенный.

— Когда же вы сможете отправить в Чанъань первый шелк? — спросил тибетец.

Море Покоя обернулся к Лучу Света.

— Примерно через три месяца, — ответил юноша. — Если, конечно, не будет серьезных затруднений в том, чтобы найти ткачей. С тех пор как вернулся, я только и делаю, что вожусь с шелкопрядами, и дела идут отлично. Накопилось уже несколько бобин нити.

— По крайней мере один ткач есть, хотя его умения не совсем подходят. Один из наших людей, перс Аджия Могул, в молодости ткал ковры. Поговори с ним.