Шелковая императрица
Шрифт:
У подножия благословенных Древ Спасения — финиковых пальм — лежали осыпавшиеся плоды. Они почти все почернели на солнце и полопались, на них выступила корка сахара. Лошади с энтузиазмом потянулись к этому пустынному лакомству, хотя попадались и довольно свежие финики — Кинжал Закона в изнеможении сполз с лошади, поднял один такой и с наслаждением принялся жевать, прислонившись к стволу пальмы.
Пять Защит внимательно оглядел приятеля:
— Да, тебе стоит отдохнуть. Знаешь, у нас говорят: «Три финика и глоток воды способны оживить путника». Думаю, сейчас эта поговорка как нельзя кстати, — он протянул ему бутылку-тыкву.
— Все
Ма-ни-па, кажется, тоже пришлось несладко во время скачки, но вместо жалоб он молча занялся сбором фиников. Набрав горсть, он сел, скрестив ноги, и прислушался к разговору друзей.
— Ты неплохо держишься! — уверял индийца Пять Защит. — Просто твое тело, как и мое, не получало мясной пищи, а потому ослабело. Во мне, может быть, запас мяса больше, вот мне и легче. А укрепить мускулы не так уж трудно: совсем немного усилий, чуть-чуть практики — и ты будешь скакать не хуже меня.
— Мы посвящаем себя развитию силы духовной, а не физической, — уныло произнес Кинжал Закона, стараясь укрыться в тени собственной лошади, потому что пальмы ее почти не отбрасывали.
— Это хорошо. Но Будда получил жену, победив в состязании по стрельбе из лука!
— Знаю! Эта сцена представлена на одном из самых прекрасных резных барельефов в главном дворе моего монастыря в Пешаваре. Там показано, как Сиддхартха, одетый как кшатрий, [38] превосходит других юношей, в том числе и отвратительного предателя Девадатту, в борьбе за руку красавицы Яшодары.
38
Кшатрии — каста воинов, к которой принадлежала семья царевича Гаутамы, она была одной из главных в Древней Индии. — Прим. пер.
— Я всегда задаюсь вопросом: как Блаженный мог оставить столь восхитительную женщину, которая к тому же родила ему сына, ради поисков Истины? — задумчиво произнес Пять Защит, впервые осмелившись произнести вслух нечто подобное.
— Я тоже не раз задавал себе этот вопрос. Если хорошенько подумать, Гаутама овдовел и лишь потому, наверное, решил оставить наш мир, — вздохнул Кинжал Закона, впервые в жизни набравшийся смелости высказать свое сомнительное предположение.
— Думаешь, бедной Яшодары уже не было в живых, когда Гаутама покинул семейный очаг?
— Блаженный так сильно любил свою супругу, что никогда не расстался бы с ней, живи она на этом свете!
— И тому есть свидетельства?
— И не одно. Все тексты Виньяпитаки, [39] касающиеся его жизни, рассказывают о Великом Уходе, предшествовавшем Пробуждению, но ни словом не упоминают о прощании с женой в момент, когда он покидал свой дом в Капилавасту. Суди сам!
— В твоих словах есть логика. Блаженный обладал, как мне кажется, большой силой любви. А встречал ли ты хоть малейший намек на смерть его супруги до момента Великого Ухода? — Пять Защит часто пытался представить, что за человек был Будда в то время, когда
39
Виньяпитака (санскр. — «корзина учения») — один из трех фундаментальный текстов, составляющих основу буддизма Трипитаки («Трех корзин»). — Прим. пер.
Кинжал Закона внезапно прервал его раздумья возгласом:
— Смотри-ка, Пять Защит!
Перед ними вдруг вылез из норки мангуст в сопровождении трех подросших детенышей. Несомненно, зверек отправился на поиски добычи. И ему повезло: совсем рядом на солнце грелась рогатая гадюка.
— Я подумал сейчас о душах, которые воплощаются в таких созданиях. Когда шуршит крыса или мышь, мой настоятель, достопочтенный Буддхабадра, всегда напоминает об этом!
— Ты часто вспоминаешь о нем.
— Да… только бы удалось найти его! И, конечно, слона.
Тут оживился ма-ни-па:
— Расскажи о белом слоне! Наверное, это очень необычное животное?
— О да! У нас предстоят большие паломничества, и священный белый слон — единственный, кто достоин переносить во время церемонии святые реликвии, что хранились в монастыре Единственной Дхармы.
— Ты неспроста говоришь о них в прошедшем времени. Неужели священные реликвии исчезли вместе с белым слоном? — осенило вдруг китайского монаха.
— Пять Защит Трипитаки, ты очень проницателен! — отчасти раздраженно ответил Кинжал Закона.
— Не страшись, я обещаю никому не раскрывать твою тайну! Не хочу нанести ущерб репутации твоего монастыря. Верно, ма-ни-па? Мы никому не расскажем.
Тот с готовностью закивал. Они снова поднялись в седла и некоторое время молча ехали бок о бок.
— Сейчас в обители уже должна была начаться церемония Малого паломничества, — горько усмехнулся Кинжал Закона.
— И как она пройдет, если в монастыре нет ни реликвий, ни белого слона?
— К счастью, в обители есть другие слоны, способные нести реликварий, хотя их кожа самого обычного серого цвета. Но для Малого паломничества это все-таки допустимо. Что касается реликвий, я успел заказать копию утраченной шкатулки. А ее содержимое… Шкатулку все равно никогда не открывают. Нехорошо, конечно, но у меня не было выбора.
— Хочешь сказать, твои собратья станут поклоняться фальшивому, совершенно пустому реликварию?
— Что же поделать! Придут множество паломников. Как объяснить тысячам верующих, проделавших долгий и трудный путь, столпившихся перед монастырем Единственной Дхармы, взволнованных и усталых, что из-за пропажи реликвии церемония не состоится?
— Да, я понимаю. Вероятно, несмотря на опасность погубить душу и навлечь на себя тяжесть позора, я поступил бы так же… Если это немного тебя успокоит, я тоже раскрою секрет, хотя он не такой… ужасный… И все же я трепещу, читая и перечитывая «Сутру последовательности чистой пустоты», сочиненную моим учителем Безупречной Пустотой, потому что ровным счетом ничего в ней не понимаю!
— Ты не первый и не последний буддистский монах, испытывающий подобные затруднения, — успокоил его Кинжал Закона. — Чтобы подбодрить тебя, признаюсь: проповеди Сутта-Нипаты из сборника «Коллекция проповедей» тоже представляются мне загадочными и непонятными. Я только и смог, что вызубрить их наизусть путем многократного повторения…