Шелковый дар

Лемад Ника

— Убью, — прошептала Сулена, ощущая, как поднимается внутри неконтролируемая ярость. Содрогаясь от доносившегося хруста, задрала голову вверх и закричала в небо, срывая голос. — Я же велела прекратить!! Убью!!

И бросилась за лекарем, уже скрывшимся в своей комнате, сорвала с петель дверь, швырнула ее в сторону. Карин поднял голову и устало взглянул на трясущуюся от гнева и боли женщину. После долгого молчания, в течение которых Сулена сжимала кулаки, а мужчина просто ждал, что она дальше будет делать, спросил:

— Ты бы предпочла, чтобы я был на

его месте?

— Ты убил его! — страшно закричала она.

— Да, — согласился Карин. Пусть не своими руками, но он это сделал. — Или я, или он. Вдвоем мы здесь не ужились бы.

— Я… — Сулена задохнулась и схватилась за горло, готовая разорвать стоящего перед ней человека. — Я…

— Любила его? — спросил Карин. И горько усмехнулся. — Ну прости. Теперь ты тоже знаешь, каково это. Что ж, — он присел на кровать и обхватил лоб, пачкая его кровью оборотня. — Будем утешать друг друга, это все, что могу предложить взамен.

— Замри! — прорычала ведьма. — Я заставлю тебя пожалеть об этом! Ты будешь страдать каждый день в этом доме!

Щеку Карина обожгла хлесткая пощечина, потом еще одна. Он помимо воли задумался, отчего все женщины сразу бьют по лицу, словно нет других мест, удары по которым намного болезненнее. Тайя тоже врезала ему как-то по физиономии, правда, за дело, в тот раз заслужил. Улыбнулся, вспомнив это, что еще больше взбесило Сулену. Она рывком задрала его голову верх и прокусила губу, впиваясь зубами как упырь. Глухо застонала, ощутив вкус крови.

— Я двести раз подумаю, прежде чем дать тебе зелье, — процедила, отстранившись и облизываясь, отчего Карина чуть не стошнило, — которое позволит забыть. Удар за удар?

Мысли лихорадочно заметались в мозгу — на что она намекает?

Не дав себе времени подумать, Карин приоткрыл губы, позволив струйке крови стечь по подбородку, неотрывно глядя в глаза Сулены. Только бы она забыла на миг о Тайе, о Волоте, только бы склонилась к нему опять, привлеченная его вкусом. Только бы отпустила его…

Она склонилась, снова запуская зубы в рану, глотая его кровь как пряное вино, разрывая плоть еще сильнее. Превозмогая боль, Карин поцеловал ее, вложив в поцелуй всю страсть, когда-либо испытанную им. Вспоминая Тайю, как билось сердце, едва она оказывалась рядом. Ошеломленно задержала дыхание Сулена, оторвавшись от истерзанных губ, и вгляделась в блестевшие темные глаза, глядящие на нее так, как не смотрел ни один мужчина. Словно она величайшая драгоценность в целом свете, точно дорога и желанна. Осторожно дотронулась до щеки, на которой пламенел отпечаток ее ладони и Карин притушил блеск ресницами, судорожно вздохнул.

При виде языка, облизнувшего кровь с губ, ведьма задрожала. И сама их облизала, все больше пьянея от изумительного вкуса.

— Обними меня, — прошептала она в приоткрытый рот. Этот холодный с виду лекарь оказался очень даже жарким, и игры у него были интересные. Волот же только скулил все время. — Дай мне еще почувствовать это…

— Да, — выдохнул Карин и сжал ее в объятиях, надеясь не грохнуться в обморок сам раньше времени. —

Я дам тебе все. И даже больше…

Придержал ее затылок, закрыл ее рот своим и целовал, пока она не обмякла в его руках, а затем резко свернул ей голову набок и отбросил от себя. Но даже не успел устрашиться совершенного, как, к его ужасу, Сулена вместо того, чтобы закрыть глаза и помереть, как нормальный человек, начала судорожно трепыхаться на полу, пытаясь дотянуться до шеи.

Несколько мгновений Карин просто смотрел, цепенея, потом очнулся.

«Топор… Мне нужен топор…»

Словно сумасшедший стал обшаривать комнату, всем телом ощущая на себе яростный взгляд обманутой ведьмы, вытер пот, заливавший глаза. Если она очухается раньше, чем он отыщет что-то достаточно острое, он не жилец. Уже думал бежать во двор и искать там, как взгляд упал на железную миску, оставленную старухой на одном из сундуков. Рванулся туда, схватил вместе с ложкой, развернулся и едва не заорал, столкнувшись лицом к лицу с Суленой, потирающей шею. Она криво усмехалась, показывая зубы, все в его крови.

В следующее мгновение с размаху всадил черенок ложки ей в грудь, вошедший точно меж ребер. Ведьма дико вскрикнула, отшатнулась, ударилась об стену, и лекарь, охваченный паникой, впечатал край миски в ее открытое горло, ломая его, загоняя металл в стену. Отпрыгнул назад, зажимая рот рукой, попятился, споткнулся о край кровати и упал на нее, не сводя глаз с пришпиленной Сулены, которая все еще не желала испускать последний вздох, а вместо этого расшатывала миску, безотрывно глядя на своего убийцу почерневшими глазами. Как в кошмарном сне она выползала из смертельного захвата, вытягиваясь вокруг вдавленной в стену миски, чтобы добраться до человека.

Почти теряя сознание, Карин рванулся к ней, ударил пальцами в грудь, совсем рядом с ложкой. Их взгляды встретились на миг, ее лицо исказилось и, наконец, на нем появился страх. Темная, почти черная кровь омыла руку лекаря, пока он обхватывал бьющееся сердце, чтобы вырвать его из груди хрипящей ведьмы, исступленно царапающей его ногтями.

И его стошнило. Согнувшись тут же у стены, Карин чуть не выплюнул пустой желудок на пол, сотрясаясь в жестоких спазмах, отбросил сердце подальше от себя. Задыхаясь, сквозь слезы, он смотрел на дергающиеся ноги и пытался осознать, что только что сделал. Сознание отметило слетевшую черную туфлю, как и то, что вторая осталась на ноге, и Карин потянулся, чтобы снять и ее. Замер, вытер рот, перевел взгляд наверх.

Остекленевшие почерневшие глаза уставились точно на него, словно ведьма продолжала следить за каждым движением своего убийцы. Ледяными уже пальцами Карин растер глаза, стирая пелену, схватил окровавленное сердце, потом светильник со стены, который с размаху швырнул в Сулену, обливая ее горящим маслом. И потащил себя на подгибающихся ногах в открытый проем, потом во двор, где бесновались волки, рвясь с цепей.

Словно подношение, положил Карин сердце ведьмы перед ними, потом обернулся.