Шоколадница в Академии магии

Коростышевская Татьяна Георгиевна

– Простите, мадам, – нарушила я молчание. – Как мне к вам обращаться?

Мне не ответили, портшез остановился, дверца отъехала в сторону.

– Информасьен, – провозгласила моя невидимая спутница, – поездка окончилась.

Я вышла в обширное фойе, обернулась. Портшез находился внутри полой решетчатой колонны в центре. Когда Информасьен – я решила, что это ее имя, – задвинула дверцу, о том, что колонна используется для перемещения между этажами, можно было только догадываться. Магия!

Фойе

было круглым, от него в разные стороны отходило восемь одинаковых коридоров. Какой же из них северный? Спросить было не у кого, уточнить направление по расположению дневного либо ночных светил не представлялось возможным. Поэтому я повернула в ближайший, рассудив, что рано или поздно мне попадется либо окно, либо живой человек, и стала по очереди пытаться открыть попадающиеся по дороге двери. Все они были снабжены мудрическими надписями, которые мне ни о чем не говорили.

Досадный пробел в образовании, можно даже сказать – прискорбный. Отчего он произошел? Ответ на этот вопрос я знала прекрасно. Маменька запретила моим учителям хоть немного развеивать мое невежество в вопросах магии.

– Мы общинники, девочка, – объяснял мне месье Ловкач, – нам нельзя колдовать.

А Розетта однажды предположила, что мадам Шанталь готовит меня в жены какому-нибудь отпрыску богатой, но не родовитой фамилии. Тогда я недоверчиво фыркнула, но подумала, что горничная вполне может быть права. Образованная молоденькая простолюдинка под покровительством маркиза де Буйе могла рассчитывать на приличную партию. Меня готовили к браку, но в один момент все поменялось. Почему? Хотя бесполезно искать логику и последовательность в действиях столь легкомысленной особы, как моя недобрая родительница.

Наконец, когда я углубилась в коридор почти до половины, дверь под моей рукой поддалась. Заглянув через порог, я увидела чудесно обставленную гостиную с мягкими креслами на гнутых ножках и низким круглым столиком, сервированным к чаепитию. Шторы на высоком панорамном окне были раздвинуты и колыхались от наполненного ароматом трав сквозняка. Снаружи был прекрасный сад, а в комнате пухлый Купидончик виконт Эмери де Шанвер, если я правильно запомнила, уплетал за обе щеки кремовые пирожные. Заметив меня, мальчик смутился, но привстал с кресла и вежливо поклонился:

– Кажется, я имел счастье видеть мадемуазель во время экзамена?

Я представилась:

– Катарина Гаррель, ваша милость.

Виконт повел измазанной кремом ручкой:

– Прошу, мадемуазель Катарина.

Я присела в кресло. Есть хотелось просто до обморока, а еще больше – пить. Решив, что в стенах учебного заведения светский протокол соблюдать не обязательно, я пододвинула к себе фарфоровую чашку на блюдце и стала наливать чай. Но только это был не чай, а вязкая коричневая жидкость, цветом отдаленно походившая на кофе,

а запахом…

– Шоколад? – спросила я, принюхавшись.

– Самый модный напиток в столице, – подтвердил мальчишка и отхлебнул из своей чашки. – Попробуйте, мадемуазель.

Еще до того, как я допила первую порцию волшебного напитка, было решено, что питаться я отныне буду только им. Пряный, с едва заметной горчинкой – кажется, в него добавляли также мед и специи. Великолепно!

Через четверть часа мы с Эмери подружились. Купидончик происходил из знаменитой семьи волшебников и об устройстве Заотара знал гораздо больше моего.

Мэтр Картан? Нет, он не преподаватель, всего лишь секретарь ректора; в принципе, его следует называть месье. Мадам Арамис? Кастелянша, от нее зависит многое. Информасьен? Местное привидение, доносит до студентов и учителей академии нужную информацию, управляет магическими портшезами. Разумеется, безвредна. Иначе синьор Дюпере не позволил бы ей находиться в Заотаре.

О другом моем знакомом призраке юный виконт тоже слышал. Барон де Дас! Вот он как раз вредина, обожает подстраивать разные пакости.

Мы перешли на «ты» – мой преклонный возраст несколько компенсировал высокий титул собеседника, к тому же, как мне сообщили, в академии все студенты были на равных. Ну, или так должно было быть.

Эмери был счастлив, что поступил. Маменька возражала, умоляла обождать, но он настоял и со всем справился. Теперь он студент, даже Арман выдержал экзамен в тринадцать, а Эмери всего десять. Арман? Это его старший брат. Папенька будет доволен.

Малыш болтал, жевал сладости, а меня стало клонить в сон от сытости: шоколад я закусила дюжиной тарталеток с сыром. А еще ведь какой-то бал!

– Северный коридор? – Эмери махнул рукой. – В противоположной стороне. Удивительно, что ты, Кати, заплутала.

Оказывается, у портшезной колонны имелся некий подробный указатель. Я стала прощаться. Вернусь в фойе.

Мальчик меня не задерживал, я подхватила саквояж, пересекла гостиную, пообещав себе при случае вернуться и обследовать прекрасный сад снаружи, дернула ручку двери…

– Заперто!

Эмери испугался:

– Но… Катарина, мы, кажется, попали в неприятности.

Я потребовала объяснений.

Гостиная была подготовлена для студентов-новичков. Чтоб первогодки, покинув бал, на котором их представят гостям и старшим товарищам, могли продолжить праздник в узком кругу. А Эмери… Он совершенно не хотел! Мадлен сказала, что мальчика здесь ждет брат. И… Пирожные так аппетитно выглядели… Он не выдержал.

– Погоди, – уточнила я недоверчиво, – некая Мадлен заперла тебя наедине со сладостями? Но зачем?

– Мадлен де Бофреман, – Купидончик заплакал. – Папенька будет расстроен… Он…