Шоколадница в Академии магии
Шрифт:
Зеленый этаж ему очень нравился: только отсюда можно было выйти в прекрасный сад академии, а за садом простираются поля и река. Арман де Шанвер непременно мне их покажет, как только я сменю гнев на милость. И ледяные пустоши, на которые открывается вид из окон этажа филидов. Месье Туржан мне о них рассказывал?
– Простите? – я отвлеклась от разглядывания потолка фойе, потому что там оказались размещены те самые «подробные указатели».
– Туржан, – повторил спутник, – Симон Туржан, вы носите его брошь.
Я провела ладонью по воротничку:
–
Армана эта тема отчего-то интересовала, но продолжать расспросы дальше он не смог. Портшезная колонна раскрылась, из нее высунулась голова его приятеля-блондина.
– Дружище, поторопись. Дюпере велел нам встретить герцога. Мадлен…
Де Шанвер попрощался со мной не без сожаления, я же, вернув себе багаж, думать о старшем брате Купидончика перестала.
Итак, указатель. Выложенная мозаикой роза ветров. Восемь лучей по числу коридоров, направление на север. Действительно, ничего сложного. Сейчас я разыщу свою спальню и переоденусь к балу.
Надписи на дверях казались мне абсолютно одинаковыми, но, к счастью, девушка-подросток в премилом кремовом платьице с фижмами помогла мне разыскать нужную.
Моя спальня… Не совсем моя, в комнате уже хозяйничали соседки: Натали Бордело, круглолицая и улыбчивая мадемуазель четырнадцати лет, а также Маргот и Марит по фамилии Фабинет, сестры-близняшки, которым в прошлом месяце исполнилось по тринадцать. Все трое из Ордонанса. Родители Натали были владельцами известного дома мод, батюшка близняшек трудился королевским лекарем. Я тоже представилась, сообщив, что сирота, и прошла к единственной свободной кровати.
Квадратное помещение, обставленное без роскоши, но с удобством. Застекленная дверь в изножии моей кровати вела в крошечный садик с беседкой и питьевым фонтанчиком. Исследовать его времени не было. Девушки были уже готовы к выходу. Близняшки, одетые в одинаковые розовые платьица, с розовыми же лентами в прическах выглядели как кремовые пирожные, Натали, чья фигура почти оформилась, была облачена в синий шелк с изумрудной отделкой. Сочетание непривычное, особенно для юной мадемуазель, но выглядело оно, тем не менее, превосходно. Все трое надели свои жетоны на шеи, заменив кожаные шнурки изящными цепочками.
– Поторопись, Кати, – сказала Бордело, любуясь своим отражением в зеркале гардеробного шкафа. – Нас вот-вот вызовут в зал Безупречности.
– Нас представят герцогу Сент-Эмуру! – Фабинет синхронно всплеснули ручками. – Или даже, о святой Партолон, его величеству!
Возбужденные девушки щебетали. Ах, филиды, ах, сорбиры… граф, маркиз, барон… Называемые аристократические имена я не запоминала – успеется при необходимости. Сняла с головы чепец, налила в таз, стоящий на умывальном столике, немного воды, вымыла руки, плеснула на щеки. Из зеркала на меня смотрела привычная посредственность Кати: вздернутый нос, пухлый рот, глаза с сонной поволокой. И цепочки у меня нет, придется носить жетон на шнурке, как салонная собачка
О соседках моих позаботились родители, заранее доставив в дортуар необходимые предметы гардероба. Мадам Арамис за некоторую сумму оказывала такие услуги.
– Через несколько дней нам выдадут студенческую форму, а пока мы можем наслаждаться, – Натали поглаживала ладонями широкую синюю юбку. – Кстати, не забудьте отнести кастелянше по двадцать корон.
Мне едва удалось сдержать стон. Опять деньги? На что?
– Символическая оплата форменной одежды, – объяснила Бордело. – На самом деле пошив обходится гораздо дороже, но разницу оплачивает казна академии.
Я предположила, что казна все равно наполняется из наших карманов, и раскрыв саквояж, вытряхнула его содержимое на постель. Близняшки завизжали, Натали прижала к носу надушенный платочек, я же со все возрастающим ужасом смотрела, во что превратился мой багаж. Домашнее платье и нарядное бледно-зеленое, нижние юбки, ночная сорочка – все это было изрезано в лоскуты. Мало того, когда тканый сверток раскрылся, в нем лежала дохлая крыса!
Нет, это абсолютно невозможно. Я открывала саквояж на последней остановке в городке Норд-баде, и все было в порядке. Багаж находился при мне неотлучно… Хотя!
Отрывки воспоминаний складывались в неприглядную чудовищную картину. После Норт-бада, когда от нашего дилижанса отвалилось колесо, мадемуазели Дюшес, некрасивые девицы, не перекинувшиеся в дороге со мною и парой слов, проявили приветливость и позвали меня прогуляться, пока мужчины устранят поломку. Какая же я простушка! Они увели меня от дилижанса, а тем временем их брат… Да, да… В Норт-баде мальчишке купили целую гору сладостей и перочинный нож. Стали понятны взгляды, которыми обменивались девицы, и значение глумливых улыбочек на прощание.
Я покачнулась и рухнула на стул у кровати. Натали сунула мне под нос пузырек с солью, близняшки размахивали полотенцами, охлаждая мое пылающее лицо.
– Первогодки приглашаются в портшезы, – раздался голосок Информасьен.
– Спасибо, – вздохнула я. – Ступайте на бал.
– А как же ты, Кати?
– Присоединюсь к вам позднее, – соврала я, потому что никуда идти не собиралась.
Бордело повела рукой в сторону гардероба:
– Можешь выбрать себе любое из моих платьев.
Близняшки хихикнули: наши с Натали фигуры походили друг на друга как день и ночь, она выше ростом и гораздо худощавее.
– Ступайте, – повторила я. – Все образуется, к тому же…
Мой подбородок показал в направлении кровати:
– От крысы необходимо избавиться.
Девушки ушли. И только после этого я позволила себе немножко поплакать.
Глава 4. При чем тут шоколад?
Разве слезы могут чему-нибудь помочь? Ничему и никогда. Я вытерла ладонями щеки. Одежду можно починить. Да, трудно, но не невозможно. Розетта положила в багаж шкатулку со швейными принадлежностями.