Шторм над Петербургом
Шрифт:
— Не уверен, — признался я. — Но я не ожидал найти такую вещицу в таком месте.
Черкасов нахмурился.
— Мне он кажется знакомым. Где-то я видел этот символ.
— Я тоже, — ответил я.
Глава 23
Через двадцать минут после нашего звонка подъехала криминалистическая группа. В небольшой квартирке стало невыносимо тесно. Я отошел в сторону и наблюдал за слаженными действиями сотрудников, стараясь не мешать.
— Вот и твой подарочек, Дим, —
Старший лейтенант Дмитрий Прокофьев — невысокий, плотный мужчина лет тридцати пяти с небрежно накинутой на плечи курткой — кивнул Черкасову и сразу начал осмотр. Его помощники разложили оборудование: камеры, чемоданы с инструментами и пробы для анализа.
— Да уж, горазды вы на сюрпризы. Начнём, — хрипловато сказал он, снимая перчатки из кармана и надевая их.
Один из его напарников фотографировал всё подряд, от тела Ивана до хаоса в комнате. Прокофьев тем временем присел перед телом, осмотрел его, затем начал громко диктовать:
— Мужчина, возраст приблизительно двадцать пять лет. Телосложение худощавое. Одет в домашнюю одежду: тёмные спортивные штаны, серую футболку, черные носки. Видимых следов борьбы нет, — он поднял руку Ивана, внимательно осмотрел пальцы. — Кожа под ногтями чистая.
Криминалисты начали развёртывать пробирки, из которых шёл слабый запах реагентов. Один из них осматривал следы, оставленные обувью на полу, другой сосредоточился на вещах, разбросанных вокруг.
— Порядок стандартный. Снимаем отпечатки, проверяем остатки биологических следов, — скомандовал Прокофьев.
Пока криминалисты работали, Ростопчин подошёл к Черкасову с телефоном в руках.
— Нашёл кое-что про мать и сестру, — коротко доложил он. — Действительно, они летели рейсом «Петербург — Варшава», благополучно приземлились.
— Но? — уточнил Черкасов, уловив интонацию.
— Но дозвониться до этой Казимировны не могу. Телефон отключён. Полагаю, она сменила карту на польскую, чтобы дешевле было. У них же там автономия и местные телефонные операторы…
— Логично, — согласился Черкасов. — Продолжай искать. Свяжись с нашими из варшавского — база-то единая. Должны пособить.
Ростопчин кивнул и отошёл к окну, продолжая возиться с телефоном.
— А это что у нас? — раздался голос Прокофьева.
Я обернулся и увидел, что он держал ту самую чёрно-золотую маску, которую мы обнаружили раньше. Он осмотрел её, с явным интересом, изучая выгравированные узоры.
— Дорогущая, наверное, — отозвался его помощник. — Дай сфотографирую как следует.
Помощник принялся делать снимки, а Прокофьев не отрывал взгляда от маски. Мне показалось, что он тоже что-то в ней приметил.
— Видимо, наш химик был ещё и алхимиком, — наконец, усмехнулся он, поворачивая маску к свету.
— Что нашел? — Черкасов нахмурился, подходя ближе.
— Это алхимический символ, —
Я подошёл ближе, разглядывая знак. И правда, похоже.
— На первый взгляд похож, но знак Меркурия рисуется чуть иначе, — сказал я. — У нас же в Корпусе вся ртуть этим символом помечена, я его ни с чем не спутаю. У Меркурия дуга расположена на вершине кружочка, как рожки. А здесь дуга — под кружочком…
Криминалисты уставились на маску.
— И правда, — сказал Прокофьев, прищурившись. — Да, это не Меркурий. Это… — он запнулся, затем вдруг хмыкнул. — Это Плутон. Точно. Плутон.
— Уверен, Дим? — уточнил Черкасов.
— Уверен, Евгений Александрович, — кивнул криминалист. — У меня жена увлекается астрологией и всякими натальными картами. Постоянно рисует символы планет, все тетрадки исписаны асцендентами и прочими домами. Этот знак она точно показывала. Я его еще запомнил, что он похож на человечка с поднятыми руками.
Мы с Черкасовым переглянулись.
— Плутон, говоришь, — медленно повторил Черкасов. — Вечер становится все интереснее… Спасибо, Дим.
— Да на здоровье. В кои-то веки женино хобби пригодилось…
Я жестом попросил Черкасова выйти со мной на лестницу.
— Евгений Александрович, тут все отчетливее прослеживается связь с Римским клубом, — сказал я. — Княжич крови Павел Дмитриевич на допросе говорил, что получил свои стимуляторы через некого Плутона, когда был в том клубе.
Черкасов нахмурился, его глаза сверкнули напряжённой мыслью.
— Да, помню, — кивнул он. — На закрытой вечеринке. Я читал протокол.
— А теперь маска с его символом в квартире аспиранта-химика, — продолжил я. — Становится похоже на то, что наш хороший мальчик Ваня Мейдель мог снабжать этого Плутона либо готовыми стимуляторами, либо веществами для их изготовления. У него был прямой доступ. И с учетом того, что лаборатория гражданская, университетская, то и вынести оттуда что-нибудь ценное было проще.
Ну как Стагнис не углядел?! Уж кто-кто, а он прекрасно понимал, насколько опасны вещества, с которыми они работали в лаборатории. Почему не выбил охрану?
Впрочем, насколько я понял, Толстой-Стагнис был пусть и уважаемым человеком на факультете, но серьезных административных рычагов не имел. Ректор попросту мог не отнестись серьезно к подобной просьбе. Дескать, да кому нужна универская лаборатория…
Верно Черкасов выразился. Бардак и головотяпство.
— Лаборатории у него тут точно не было, — сказал Черкасов, кивнув на убогую квартиру. — Значит, либо работал подпольно в университетской лаборатории, либо где-то еще. Проверим.
— Возможно, — согласился я. — Но если мы хотим подтвердить связь с Римским клубом, нам нужен княжич Павел. Он сможет опознать маску.