Сибиряки
Шрифт:
Дни шли. В Иркутске ударили первые морозы. По утрам над крышами домов поднимались прямые, как тополя, дымки: серые, голубые, желтые. В чистом недвижном воздухе отчетливо звучали разноголосые гудки машин, паровозов. Долгая сибирская зима уверенно, не спеша обходила свои обширные владенья.
Поздняков нервничал. И хотя из Качуга шли отличные сводки и кривая перевозок уверенно ползла вверх, руша и перекрывая графики, смутное тревожное чувство не оставляло его, мешало работать. Что
«12 января. За истекшие сутки перевезено… Состояние трассы отличное… Температура воздуха на 6.00 утра упала до 42,3 градуса ниже нуля…»
«13 января… упала до 43,1 градуса ниже нуля…»
Как поведет себя ледянка дальше? Что-то уж очень хмур Гордеев. Что-то явно таит от него Наум Бардымович…
Иногда Позднякову хотелось разобраться в своих отношениях с главным инженером, в пользе его замысловатых, выхоленных, как их автор, проектов, над которыми трудится столько техников, копировщиков, инженеров. Стоят ли эти мудреные потуги стольких усилий рабочих: сварщиков, слесарей, землекопов, многих тонн профильного, листового металла, потраченного на конструкции…
Появление начальника управления в техническом отделе было такой неожиданностью, что многие встали со своих мест и повернулись к вошедшему. Начальник отдела, занятый в это время с конструктором, бросил на лоб очки, поспешил навстречу.
— Вы меня, Алексей Иванович?
— Нет, но к вам. Хочу взглянуть, над чем трудятся ваши товарищи инженеры.
Полушутливый тон начальника управления внес разрядку. Не ожидая особого приглашения, Поздняков подошел к копировщице, склонился над калькой. Кто-то сдержанно хмыкнул. Начальник техотдела осторожно пояснил:
— Это, видите ли, только копировка… Может, посмотрите проект?
Легкий смешок — и в наступившей тишине отчетливо зашуршали карандаши, линейки «комбайнов».
Поздняков пропустил мимо ушей замечание начальника отдела, прошел к одному из конструкторов.
— Что это? — показал он на ватман.
Молоденький рыжеватый конструктор поднял на вставшего перед ним начальника управления полные мальчишеского задора глаза.
— Чертеж.
И опять легкий придавленный смешок. Поздняков ждал. Видимо, слишком неуважительный ответ большому начальнику несколько смутил самого конструктора: он приподнялся над столом и уже более серьезно пояснил:
— Чертеж вспомогательного рольганга, товарищ Поздняков… Объяснить?
— Нет, зачем же. Попробую разобраться сам. Это конвейер моторному?
— Не совсем. Узел. Часть конвейера.
Поздняков терпеливо снес и эту иронию. Он прекрасно понимал, что манера держать себя и заносчивость инженера совсем не случайны. Все это результат его, Позднякова, откровенных схваток с Гордеевым. Однако желание расспросить о кое-каких неясных деталях чертежа пропало.
— Где
Молодой человек досадливо усмехнулся.
— Полагаю, там, где будет стоять конвейер.
— А конвейер? — донимал Поздняков. — Там не так много места, чтобы установить его, не сдвинув с мест другого оборудования. Когда вы были последний раз в мастерских?
— А я ни разу не был, товарищ Поздняков, — уже сердито отрезал конструктор. — Мое дело…
— А вы когда были в мастерских? — обратился Поздняков к другому конструктору.
— Давно, Алексей Иванович.
— А вы? — уже строго спросил Поздняков начальника техотдела.
— Бываю, Алексей Иванович…
— Бывают только в театре… или в гостях. Как же вы можете создавать ваши проекты, не интересуясь тем, чему они предназначены? Это же заочная потасовка какая-то. Так вот: завтра весь техотдел должен быть в мастерских. — И опять рыжеватому инженеру: — Кстати, там вы объясните нам все ваши узлы и проекты. Всем: рабочим, служащим, инженерам. Может быть, что-нибудь и подскажут товарищи. Я буду вас ждать к восьми. До свиданья.
И Поздняков направился к выходу.
— Товарищ Поздняков!
Это окликнул рыжеватый конструктор. Выждав, когда Поздняков повернется к нему лицом, и, сильно волнуясь, резко отбросил рукой назад шевелюру. — Скажите, товарищ Поздняков, чем вам не нравится Игорь Владимирович?
Вопрос был настолько неожиданным, дерзким, что многие раскрыли рты. В отделе стало мертвенно тихо. Поздняков удивленно повел бровью, вернулся и тихо, пожалуй, слишком тихо спросил:
— Откуда вам это известно, товарищ?
Красноватое до того лицо конструктора запылало:
— А мы по Гордееву это видим, товарищ Поздняков. Мы его узнавать перестали. Как вы думаете, если главный инженер видит, что с ним не считаются, что его подменяют, — может он себя нормально чувствовать?.. И работать.
Поздняков молчал. Молодой конструктор, с трудом выдерживая тяжелый взгляд начальника управления, ждал ответа.
— Хорошо, я отвечу. Но не сейчас… Сначала я хочу спросить вас, товарищ… позволите?
— Спрашивайте.
Поздняков повел взглядом в сторону. Ниже склонились головы техотдельцев, усиленнее зашаркали карандаши, линейки «комбайнов».
— Вы любите свое дело?
— Еще бы!.. Только какое это отношение…
— Вы же хотели выслушать.
— Пожалуйста.
Поздняков медлил.
— Вы автомобилист?
— Да.
— В таком случае мой вопрос вы поймете. Вы знаете, во что обходится нам капитальный ремонт автомобиля?
— Дороговато. Почти стоимость нового.
— Верно. Представьте еще, что вы шофер. Добросовестный, честный шофер ну, скажем, какого-нибудь «ярославца». И потому, что вы отличный шофер, вы хорошо сохранили машину… Плохо это или хорошо?