Синдром Икара

Алеев Антон Алексеевич

– Нет, мы не можем. Но такими темпами оно может исчезнуть само по себе. Вряд ли кто-то рискнёт подниматься в космос, имея большую вероятность сойти там с ума. Вспомните психоз танцующей крошки на Сайрусе или хотя бы забастовку пилотов в тридцать шестом. Беда в том, что пока мало кто осознаёт глобальность надвигающейся проблемы. А уж представить хотя бы отдалённо её последствия... И не забывай, Ян: мнительность - это наша профессиональная черта.

– Эмм... танцующая крошка? Честно говоря, не припомню...

– Сайрус. Катастрофы на маршруте "Фабрика Сайрус - Иканта". Два летальных случая, из-за отравления стезием. Но это выяснилось позже. Вначале-то грешили на какое-то неведомое "сияние" в открытом космосе, которое якобы образовалось на траектории движения. Там действительно

были сполохи, время от времени образующиеся из-за пересечения метеоритными потоками атмосферы крупного астероида, но они не имели никакого отношения к безопасности полётов в том секторе. Тем не менее, среди пилотов, обслуживающих это направление начался настоящий психоз, доставка грузов для возведения второго защитного кольца тогда практически прекратилась. А "виновником" оказалась водоросль с Мурта-Зана. На пути следования была перевалочная база и иногда корабли забирали там продовольствие колонистам. Среди прочего и контейнеры с синей амброзией, ленточной водорослью, которую использовали потом для приготовления соусов. Под воздействием перепадов давления в трюмах кораблей она, как выяснилось, генерирует крайне токсичный газ, угнетающе действующий на нервную систему человека. При попадании в дыхательный центр наступает стойкий паралич некоторых мышц. Однако, человек продолжает ощущать окружающую действительность - он видит, слышит, обоняет. Просто не может двигаться. Если не принять интенсивных медицинских мер, то примерно через сутки наступает смерть. Так вот... Эд Микс стал второй жертвой такого несчастного случая. Когда наступил паралич, он ещё не запустил программу автоматической навигации, транспорт начало уносить в пустой космос. Эд хоть и сидел в пилотском кресле, но не мог даже шевельнуться. Нашли его через восемь дней. Холодного, конечно. Когда ребята с орбитальной станции, куда прибило его посудину, вскрыли входной шлюз, они подумали, что в корабле есть живые. Кто-то разговаривал в каюте. Оказалось, это всего лишь аудиофон. Эд запустил по нему известный тогда шлягер "Танцующая крошка". И надо же было так случиться, что аудиофон был запрограммирован на бесконечное повторение. Поэтому когда охранники со станции зашли в каюту они услышали повторяющийся через каждый две строчки рефрен:

– Ах, танцующая крошка,

– Ты побудь со мной немножко...

А в кресле сидел мёртвый Эд.

Вот теперь и представь - тебя уносит в бездну, ты не можешь ничего сделать, кроме как с ужасом смотреть в открытый космос, а из динамиков бодрым голосом льётся беззаботная "крошка". И только песня заканчивается, как тут же начинается вновь. Одному богу известно, что пережил бедняга в последние часы жизни. А ведь он продержался больше двух суток! Сорок девять часов он умирал под "танцующую крошку" почти без шанса на спасение. Неудивительно, что представившие такую картину, отказывались от полётов, пока дознаватели не разобрались в первопричине.

– Да уж, - озадаченно протянул Вайс.
– Умеете вы поднять настроение.

– А нам сейчас не до настроения, у нас работа другая. Мы обязаны сохранить безопасность тем, кто потом развеселит нас до невозможности... Всё, Ян, мне некогда, - Лайон махнул рукой и пересёк комнату в сторону входной двери.
– Встретимся в терминале С. И умоляю тебя, отыщи Фредерика! И закажи следующий раз минералку в номер!

24.

По обыкновению хмурый Логан сидел на подоконнике и смотрел в окно на двор управления СКБ. Кежич развалился в кресле за рабочим столом Вайса. Он жевал булочку, прихлёбывая изредка остывшим кофе из фарфоровой кружки.

Наконец-то они собрались в родной конторе.

Сам Ян сидел на месте пресс-секретаря и просматривал входящую документацию.

Больше в офисе в этот час никого не было.

– Меня второй год не отпускают в отпуск, - сообщил Фредерик.
– Обещают только.

– Это свидетельствует о твоей незаменимости, - буркнул Мирослав, ухмыльнувшись.

– Как только я начинаю паковать чемоданы, происходит какое-нибудь ЧП, - игнорируя реплику психиатра, продолжил Логан, - Причём мои очень аргументированные доводы, что наша

работа состоит целиком и полностью из расследования этих самых ЧП во внимание не принимается. Меня отрывают от собирания чемоданов и требуют срочно кого-то куда-то доставлять.

– Интересно, а в отпуске ты тоже постоянно брюзжишь?
– поинтересовался Вайс.
– "Ну почему мне не положили в коктейль дольку лимона," - передразнил он пилота, - "Ну почему солнце сегодня светит не так ярко, ну почему меня вон та особа в шляпе опять игнорирует?" Так, да?

– Последний раз, - Фредерик перестал, наконец, рассматривать двор и обернулся к Яну.
– Я был в отпуске на архипелаге Оторен. Там нет ни солнца, ни коктейлей. А из особ только саблезубые касатки. И то, что они меня игнорировали, поверьте, Ян, меня вполне устраивало... Я поэтому и собрался в отпуск, потому что хочу отдохнуть по-человечески!

– Как вы умудрились прошляпить Стайне, а Мирослав?
– спросил Вайс у Кежича.
– На вас не похоже.

– Я ценю, вашу иронию, коллега, - отозвался психиатр, - Но для этого существуют более компетентные службы. Которые сообщают, что по материалам предварительного дознания имеет место быть банальная преступная халатность.

– Но вы, разумеется, с этим согласны только отчасти, - усмехнулся Ян.

– Как вы догадались? Да, некоторые известные мне факты противоречат данным выводам. Я делаю такое заявления, так как, к примеру, факт отключения коридорной камеры ККВ-10 вследствие поломки в самый неподходящий момент можно объяснять не одним, а двумя факторами. В одном из которых присутствует умысел, а во втором халатность, включающая в себя игнорирование правил своевременной профилактики и технического осмотра. Причём изначально они равнозначны и я не возьму на себя смелость утверждать, что какая-то из причин приоритетна. Для этого просто нет дополнительных данных. А вы, Вайс, возьмёте такую смелость на себя?

– В поиске санитара нет никаких новых подробностей?

– Подробности есть, нет результата. Что называется "канул как в воду". Но против версии сговора говорит тот факт, что Стайне и сотрудник клиники никогда не были знакомы.

– Да, представить, что человек, только вышедший из повторного нейробиоза, склоняет незнакомого человека из персонала больницы к побегу, честно говоря, трудновато. Он и говорить то не мог в этот момент, скорее всего, да и двигаться тоже.

– Можно предположить... теоретически... что это санитар похитил еле живого пилота... Только вот зачем из режимного учреждения похищать возможно смертельно инфицированного человека, причём само похищение сопряжено с огромным количеством трудностей и рисков? Никаких нареканий ранее к этому дежурному санитару по работе не было.

– А как же тогда объяснить похищенный труп второго пилота из морга? Санитар не смог бы осуществить два похищения физически.

– Это да. Чем больше мы пытаемся разобраться в ситуации, тем сильнее всё запутывается. Кстати, вас вызывают.

Ян скосил взгляд на монитор - местный вызов. Он надел гарнитуру.

– На связи... Да... Так... Понял... Каждые восемь часов... Хорошо... Понял... До связи...

Вайс отключился и задумчиво посмотрел на коллег. Те смотрели на него.

– Рессинг звонил, - пояснил Ян.
– В течение четверти часа придёт рапорт по происшествию в районе Грозового облака. Возможна причастность к нашему делу. Ассенизаторский корабль Вест, маршрут на Эритан, экипаж три человека...

– Это плохо, - глубокомысленно заметил Кежич после некоторого молчания.

– И отпуск мне опять наверняка не подпишут, - подхватил Логан и снова отвернулся к окну.

25.

– Опять горим?
– флегматично спросил Эван от центрального пульта.

Шла ежедневная техническая проверка перед отбоем.

– Что на этот раз?
– переспросил тогда Вайс. Почему-то напало безволие. Что-то предпринимать не хотелось совершенно. Хотелось... Странно, но хотелось посмотреть на ночную Марину. На танцы протуберанцев, перламутровый туман, на "кремниевый лес" и светлые пики гор. И спать. Потом спать. Очень долго, а не до звонка утреннего зуммера.