Синдром счастливой куклы
Шрифт:
Шрамы на его предплечьях и тик приобретают иной смысл — он тоже разбирается в оттенках боли и даже собирался покончить с этим миром навсегда.
Мне нравится разговаривать с ним — с первой строчки и с первого слова в реале он будто живет в моей голове. Если бы не бардак в ней, многих кошмаров удалось бы избежать…
На крыши серых домов наползает махровая туча, мутный ливень обрушивается на землю, будто кто-то наверху перевернул гигантское помойное ведро. К нему присоединяется шквалистый ветер — с остервенением толкается в стены и сотрясает рамы, делая погоду максимально
Судя по мгновенно запотевшим стеклам, температура за бортом приближается к нулю, а у Филина при себе только худи, тонкая ветровка и полупустой рюкзак.
Сдавленно матерюсь, закрываю форточку и спешу в комнату, на ходу придумывая приемлемые версии для себя и для Юры.
— Насчет этого вашего Филина… — осторожно начинаю я, нависнув над столом, и Юра накрывает микрофон ладонью. — Я тут узнала, что… он живет на улице. Пусть он приедет. Давай его впишем? Позвони ему!
8
— Чувак, тебе рили некуда податься? Так чего же ты молчал. Вызывай «Убер» и приезжай. Экскаваторная… Нет бабла? О-уке-е-ей… Только ментам не попадись. — Юра манерно расплющивает окурок о дно пепельницы, нажимает на сброс и удовлетворенно потягивается. — Он сейчас пешочком пригонит. Будем жить втроем… А что? Модный тренд — мжм. Если твоя или моя маман спросят, что за хрен поселился на нашей кухне, скажем, что у нас теперь полиаморные отношения!
— Думаю, хватит с них и одной нашей свадьбы… — Идиотский смех Юры заразителен и заставляет меня расхохотаться, но скорее от отчаяния.
В день росписи мы поклялись, что никогда друг друга не полюбим. И не полюбим никого на стороне: он — потому что циничный, я — потому что сломленная. В этом и заключалась настоящая преданность. Юра ни разу не нарушил договор, меня тоже не тянуло налево — слишком болезненным и горьким было прошлое, слишком туманным — будущее.
Однако теперь, если Филин надолго впишется здесь, мне предстоит ежедневное искушение и огромная работа над собой.
Ливень стих так же внезапно, как начался, кухню озаряет яркое, почти летнее солнце, по заляпанному кафелю ползут блики, в воздухе кружится золотая пыль.
Обложившись косметикой и вставив в бесполезные глаза контактные линзы, я вдохновенно крашусь, а в теле вибрирует ток. Я волнуюсь, как школьница перед первым свиданием, краснею и дергаюсь, но мне хочется встретить Филина во всеоружии. Мне очень хочется, чтобы от восхищения у него отвисла челюсть.
К иррациональной, ничем не подкрепленной радости присоединяются сладкие, ноющие чаяния и надежды. В таком состоянии тянет на подвиги и безумства, и Юра, заполучивший наконец чувака, способного сделать его группу по-настоящему культовой, тоже в нетерпении ерзает на табуретке.
В его телефоне щелкают оповещения, а в зеленых, как у кота, глазах вспыхивает азарт:
— Дейзи разжился деньгами — папаша спустя месяц вспомнил о его ДР и перевел. Чувак скинет у нас вещи, а в два намечен сбор у гаражей. Едем на выхи на дачу к Ками. План такой… — Юра прижимает телефон плечом к уху, внезапно затыкается и предостерегающе
В трубке слышится визгливый голос его матушки:
— Чего тебе, дорогой? Опять денег? Сколько?
— Всего пару тысяч, мам. Мы все вернем.
— Спиногрыз, дебил, идиотина! — пускается в причитания та. — Лучше б курьером устроился, блогер недоделанный! Ну да ладно: отработаешь девятого мая на посадке картошки, понял? Как вы там? Твоя разукрашенная ведьма тебе хотя бы кушать готовит?
Юра виновато приподнимает бровь и поспешно сваливает в прихожую, а я в очередной раз перевариваю досаду. Моя мама тоже не в восторге от нашего поступка и новоиспеченного зятя, но хотя бы не лезет с советами и не обзывается…
Да, готовка — не мой конек: яичница, пельмени, лапша из пакетиков и фастфуд. Но штамп в паспорте автоматически не превращает меня в домработницу и не обязывает прислуживать мужу, как того бы хотела его матушка (от которой, к слову, муж давно сбежал).
Сама я могу неделю благополучно продержаться на черном кофе и на взаимодействие с плитой решаюсь только под жалкие голодные взгляды Юры.
Я никогда не буду хорошей… Юра ценит это, а я ценю его отношение к жизни.
Но обида по капле копится в самом дальнем уголке души, и каждый неосторожный шаг или несправедливое слово приближают взрыв.
Ожидаемый стук в дверь раздается так неожиданно, что я роняю зеркало на колени и матерюсь.
Юра впускает гостя в квартиру и шумно приветствует, а я прирастаю к жесткому дивану и взываю к своему здравому смыслу.
Итак, я просто хочу помочь.
У меня дешевое кольцо на безымянном пальце.
Да и… больше я никого никогда не предам.
— Будешь спать тут, чувак. — Юра показывается в проеме и отступает в сторону. На кухне нарисовывается Филин, вспыхнувшие янтарем глаза находят меня, и на лице расцветает улыбка с ямочками.
— Привет… — хриплю и откашливаюсь, поспешно засовывая тени и тушь в косметичку. — Я все сейчас уберу, проходи.
— Да нет, все окей… — Он оглядывается в поисках свободного места и бросает рюкзак в угол. — Спасибо вам. Серьезно. От души. Я даже не знаю, как вас благодарить.
Юра рассказывает ему о предстоящей поездке и ободряюще хлопает по плечу:
— Ты единогласно принят в коллектив, теперь время бухать и отдыхать. Два вопроса: как тебя зовут и почему ты Филин? Хочу обновить инфу в группе, добавить пару слов о тебе.
Филин быстро проводит языком по верхней губе и напрягается.
— Это фамилия. Чувак, только не упоминай ее. Меня зовут Ярик. Ярик Owl.
— Очень приятно, Ярик, — Юра усмехается. — Меня ты знаешь. А это — Элина. Моя жена.
Он произносит последнее слово с киношным пафосом и наслаждается произведенным эффектом. Обычно меня прикалывает реакция людей на наш брак, но сейчас я едва сдерживаюсь, чтобы не пуститься в объяснения. Все не так. Все ни фига не так!.. Мы сделали это, чтобы позлить своих мамочек, зацикленных на гендерных стереотипах, пресечь их нытье о нашем якобы неправильном образе жизни и повергнуть в шок одногруппников.