Синеволосая ондео
Шрифт:
12. Ткань под струны
Кимат как раз начинал просыпаться. Он всегда просыпался поздно и потягивался, совершенно так же щурясь, как Конда щурился по утрам от света за окном. Аяна смотрела на сына, на его смуглую кожу, гладила его по волосам и трогала пальцем кончик носа.
– Как ты умудряешься его кормить, – удивилась Чамэ. – Моя грудь была вот такой, – показала она руками, – и то молока хватило на три месяца, а потом я платила кормилице.
–
– Повезло. Я родила в доме одной очень заботливой женщины, которая не отходила от меня с советами, и, по её мнению, я всё делала не так. И я всё время только и делала, что беспокоилась обо всём.
Аяна хотела спросить, где отец ребёнка Чамэ, но прикусила язык. Если та захочет, расскажет сама.
– Предлагаю устроить привал, – сказала вдруг Ригрета. – Мне надо в лесок, а ещё безумно хочу размять ноги. Кто за?
Все были не против, и она постучала в переднее окошко.
– Понял! – ответил Кадиар, останавливая лошадей.
Аяна одела Кимата потеплее и вынесла наружу, чтобы он тоже размялся. Он бродил по опушке большой рощицы, ковыряя землю найденной где-то большой сухой веткой.
– Раз у нас привал, – сказал Харвилл, которого разбудила остановка, – покажи, как твой гнедой делает трюки.
Аяна отвязала Ташту и отвела подальше от дороги.
– Аллар! Найле!
Ташта с видимым удовольствием выполнял команды, и Аяна щедро награждала его кусками моркови и хлеба, которые ей дала накануне кухарка постоялого двора.
– Это впечатляет, – сказал Харвилл. – особенно то, как он кивает по твоему пальцу. Думаю, ты можешь показывать эти трюки на площадях.
– Хорошо.
– Будем готовить еду? – спросил Айол. – Я бы не отказался от горячего.
– Можно запечь клубни.
– Давайте запечём.
– Доставайте мясо!
Костерок, почти невидимый при солнечном свете, тем не менее, согревал. Аяна привязала Ташту к какой-то большой ветке, которая валялась посреди поля, и он бродил, пощипывая жухлую траву.
– Повороши вон там. Был ещё один. Копай, должен быть там!
– По половинке на человека мало. Надо было сварить похлёбку.
– Да ничего, в деревне поедим. Это так, перекусить.
По дороге, у которой они стояли, проехала большая повозка. Аяна проводила её глазами. Две крепких лошадки везли телегу, доверху уставленную какими-то небольшими ящиками, хорошо закреплёнными и привязанными друг к другу верёвками.
– Что это, Харвилл? – спросила она, когда повозка скрылась за холмом.
– Голубей повезли. Первый раз видишь, да? – Он мечтательно вздохнул и поглядел на обугленный
– Когда выедем в Кайде, запарим кашу на дорогу. Полный котелок, – сказала Аяна, глядя на его голодное выражение лица.
Вяленое солёное мясо было жёстким, и Харвилл вздохнул.
– Эх, сейчас бы вина. Или пива, на крайний случай.
– Не надо тебе вина. И так угощают в каждом трактире, – сказала Чамэ.
– Но как-то я ведь должен узнавать сплетни. Трезвому ничего не рассказывают. И трезвые тоже молчат. А если пьёшь вместе с человеком, так он вообще весь как на ладони. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
– Это точно, – кивнула Аяна. – Правда, я только три раза в жизни пила хмельное, но каждый раз кто-то неожиданно врывался и мешал мне.
– Это отличная идея, – расхохотался Харвилл. – Я использую её в своей книге. Спасибо!
– На здоровье, – улыбнулась Аяна. – У меня много историй, правда, не все они забавные.
До следующей деревни добрались уже в темноте, и Кадиар сказал, что представление будет с утра.
– Первый день нового года встретим в Кайде, – сказал он. – здесь переночуем в трактире.
Трактир был крупный, и владелец, добродушный, плотный мужчина с синим носом и маленькими глазками на лоснящемся лице, горячо приветствовал их.
– Угощаю вином за счёт заведения, – сказал он. – Я загадал на вас. Как чувствовал, что в этом году вы приедете до праздника Нового Года.
– И что же ты загадал, Гастилл, дружище? – спросил его Кадиар, пожимая руку и хлопая по плечу.
– Ну как на что. Конечно, на урожай белого винограда, – рассмеялся трактирщик. – Как будто ты не знаешь, Кадиар. Третий десяток лет тут ездишь, а всё спрашиваешь.
Аяна изумилась. Двадцать с лишним лет бесконечного движения в фургоне! Сколько же было Кадиару, когда он начал этот путь?
Они поели и поднялись в комнату. Гастилл принёс им вино в кувшине и пару дополнительных матрасов.
– Ты играешь на кемандже? – спросил он Аяну, кивая на короб. – Сыграешь внизу? Накормлю вас бесплатно.
Аяна бросила косой взгляд на Кадиара, и он едва заметно кивнул.
– Почему бы и нет, – сказала она. – Сейчас?
– Да. Только подложи ткань под струны. У меня сидят торговцы ачте, не хочу мешать их беседе.
– Ткань под струны?
– Да. Так делают, чтобы звук был тише. Тебя не учили?
– Нет. Я попробую.
Аяна вынула кемандже и взяла полотенце из сумки.
– Это подойдёт?
– Тот человек, который мне это показал, говорил, что ткань должна быть тонкой.